Филип Киндред Дик - Лабиринт смерти

Филип К. Дик Лабиринт смерти

Двум моим дочерям, Лоре и Айзе

Предисловие автора

Теология этого романа не имеет аналогов в известных мировых религиях. Она выросла из нашей совместной с Уильямом Сариллом попытки создания абстрактной логической религиозной системы, основанной, правда, на постулате существования Бога. Позднее Бишоп Джеймс А. Пайк в беседах со мной значительно дополнил ее, предоставив в мое распоряжение богатый теологический материал.

Посмертные переживания Мэгги Волхв до мелочей совпадают с моим собственным опытом приема ЛСД.

Взгляд на мир в этом романе очень субъективен; реальность показана не непосредственно, а глазами кого-то из героев. От главы к главе это видение меняется вместе с персонажем, хотя большинство событий преломлены через психику Сета Морли.

Весь материал о Вотане и гибели богов в большей мере позаимствован из «Кольца Нибелунгов» Рихарда Вагнера, нежели из подлинных мифов.

Источником ответов тенча на вопросы героев был «Ицзин», китайская «Книга Перемен».

«Текел Упарсин» — часть арамейской фразы: «Он рассудил, и отныне они разделились».^[1] Арамейский — язык, на котором говорил Христос. В романе есть некто, подобный Ему.

Глава 1

Работа, как всегда, вызывала у него скуку. Поэтому на прошлой неделе он отправился в корабельную радиорубку и присоединил провода к электродам, вживленным в эпифиз. По проводам его молитва поступила в передатчик, а оттуда — на ближайшую радиорелейную станцию. Все эти дни она мчалась сквозь Галактику и достигла одной из Божьих планет. Во всяком случае, он на это надеялся.

Молитва была проста. «Мне осточертело сидеть в патентном отделе, — жаловался он. — Надоела рутина. Этот корабль слишком велик, к тому же я здесь никому не нужен — как бесполезный винтик. Не мог бы Ты подыскать мне какую-нибудь увлекательную творческую работу?»

Свою мольбу он, естественно, адресовал Заступнику. Если бы тот не отозвался, он обратился бы к Промыслителю. Но Заступник откликнулся.

— Мистер Толчиф, — произнес начальник, входя в рабочий отсек Бена, — вас переводят. Что скажете?

— Я немедленно радирую благодарственную молитву! — воскликнул Бен, и на душе у него потеплело; приятно, когда твоя молитва услышана. — Когда меня переводят? Скоро? — Он не имел привычки скрывать от начальства свою неудовлетворенность работой. Да в этом давно и не было нужды.

— Бен Толчиф, вы похожи на фанатика.

— А вы разве не молитесь? — удивился Бен.

— Только в безвыходной ситуации. Мне больше по душе, когда человек сам решает свои проблемы, без помощи со стороны. Ну, как бы то ни было, вопрос о вашем переводе решен. — Начальник бросил на стол перед Беном листок бумаги. Маленькая колония на планете Дельмак-ноль. Я о ней впервые слышу, но, полагаю, вы все узнаете, когда туда доберетесь. — Он окинул Бена задумчивым взглядом. — Вам разрешается воспользоваться одним из корабельных нозеров. Плата — три доллара серебром.

— Согласен. — Бен схватил документ.

На скоростном лифте он поднялся в радиорубку. Передатчик был загружен — в эфир шли официальные радиограммы.

— У вас сегодня будут «окна»? — спросил Бен главного радиста. — Мне надо еще помолиться, но я не хочу вам мешать.

— Передатчик будет занят весь день, — ответил главный радист. — Послушай, Бен, мы ведь на прошлой неделе передавали твою молитву. Разве этого мало?

— И все-таки я честно попытался, — бормотал Бен, выходя из радиорубки и направляясь к себе. — Если когда-нибудь возникнет вопрос, я скажу, что делал все от меня зависящее, но, как всегда, каналы связи были забиты служебными переговорами.

Он почувствовал растущее предвкушение новизны. Наконец-то творческая работа — и именно сейчас, когда он больше всего в ней нуждается.

— Еще несколько недель, и я снова взялся бы за бутылку, как в прискорбные старые времена, — сказал он себе. — Ну да, вот почему они согласились. Поняли, что я на грани срыва. Все бы кончилось арестантским отсеком, в компании… Кстати, интересно, сколько там их сейчас сидит? С десяток, наверное. Не так уж много для такого большого корабля со столь суровым уставом.

Из верхнего ящика тумбочки он извлек непочатую бутылку «Питера Доусона» и свинтил колпачок.

— Это надо отметить. — Он наполнил до краев бумажный стаканчик. — Все-таки праздник. --">