Евгений Александрович Прошкин - Рассказы

непроницаемым, что означало: «больше не угощаю».

Сосед по столику не то чтобы был пьян… он был пьян вчера, это бесспорно. И позавчера, что весьма вероятно. Сегодня же он принял кружку пива — от моих щедрот, — вылакал пол-литра обычного портового пойла и помутнел, но не беспросветно. Он все-таки мог говорить. Громко и неприятно.

Ему было лет тридцать пять — примерно столько, сколько и мне. Опустившийся субъект, застрявший в чужих местах не по собственной воле, а от безденежья. Он был порядком обтрепан. Вышел из дома невесть когда в приличной одежде, а потом — либо стремительно отощал, либо слишком долго шлялся. Красная рубаха не стиралась месяц как минимум. Он пованивал весь — от макушки и… нет, про пятки лучше не надо. С пятками, я подозревал, у него еще хуже, чем с головой. Штаны на нем были болотные, не исключено — когда-то серые или, допустим, бежевые… Но теперь — строго болотные, по всей своей мятой поверхности.

Его лицо выражало много всякого, страстного и горячечного, но мне это было ни к чему.

Посетителей между тем не прибывало и не убывало. Люди менялись, но в дверях как будто стоял чуткий клапан: вышли двое — тут же двое и вошли, в полосатых ботинках и с модным орнаментом на щеках, подхваченным у аборигенов Мутона-7. В этом сезоне только ленивый не раскрашивал физиономию зелеными квадратами. Квадраты носили по всей матушке-галактике, во всех ее благословенных рукавах. Поветрие распространилось по обитаемым мирам за какую-то неделю, чему способствовала система транс-портировки. Если б не она, вряд ли я мог бы говорить о каких-то галактических рукавах. Мы так и сидели бы в пределах одной звездной системы. В лучшем случае выстроили бы сферу этого, как его… Тайсона, что ли?., вроде того, да… Ну и лазали бы внутри ее, как бациллы в закупоренной пробирке.

— Полчаса уже треплешься, — сказал я наконец. — Думал, что-нибудь дельное сообщишь… Все, что ты мне поведал, проходят в школе, на первом цикле. Но нормальные дети, в смысле — дети нормальных родителей, узнают об этом еще раньше. Не сидят же они дома. И первое, что они видят за пределами квартиры, — это рамка транспорта.

Незнакомец расправил плечи и приподнял подбородок. Он понял, что зацепил меня. Нельзя сказать, что я был уже на крючке, но… за прошедшие полчаса я не послал его к черту, и значит, я был заинтересован.

А я действительно — был.

— Конечно, пакет из пяти архивов, это известно всем, — начал мужчина, как мне показалось, снова издалека. И сразу перешел к делу: — Вранье, дружище. Архивов не пять, их шесть. Шесть, ясно?

— Да хоть двадцать, какая мне разница? Только… что в шестом?

Он демонически улыбнулся.

— Спецификация на пять основных. Но главное — ключ. Пароль, содержащий элементы всех пяти архивов. Киб-координатор собирает человека не сам, а… по инструкции как бы. Вот эта инструкция и содержится в шестом архиве. В школе про него не рассказывали, м-м?..

— Нет, не рассказывали… Ты-то откуда знаешь?!

— Перед тобой дипломированный инженер-транспортник, — торжественно объявил незнакомец. И чуть погодя добавил: — Ну, почти дипломированный.

Я махнул на него рукой

— Наоборот, наоборот! Какое счастье, что меня оттуда… э-э-э… то есть, что они не стали препятствовать моему… э-э-э… — Мужчина хотел сформулировать это поприличней, но ничего приличного не нашел. В итоге он бросил попытки и вернулся к теме: — После Академии я два года пахал на разных станциях. У меня есть и образование, и опыт. Обычному инженеру транс-порта многое может прийти в голову, но он даже не представляет, как это осуществить. Что на станции чаще ломается. За чем следят пристально, а за чем — не очень. На что и вовсе не обращают внимания. Я знаю все, я мог бы служить в отделе расследований. В транс-полиции я был бы лучшим! — Он опять улыбнулся. — Но я выбрал другое.

— Ты скакун… — заключил я не без ужаса.

— Да, это мой хлеб. Я скакун. И ты уже понял, зачем я все это рассказываю. В смысле… что я собираюсь тебе предложить.

— Нет. — Я поднялся, но, вместо того чтобы уйти, зачем-то подмигнул бармену. Через секунду на столе появились две полные кружки и чистая пепельница. Мне пришлось опуститься на стул.

— Только Верховный не хотел бы ни с кем поменяться. Только Верховный никому не завидует. Все остальные… — Собеседник игриво пошевелил бровями. — Остальные всегда чего-то хотят. Чего-то большего… О Верховном даже не думай! Это я так, --">