Евгений Александрович Прошкин - Твоя половина мира

Евгений Прошкин Твоя половина мира

Часть первая НИКТО

Минус 52 часа

За окном зыкнула сирена, и Тиль открыл глаза. На черном стекле вспыхивали отсветы от мигалки – наполняли комнату фиолетовым, проворачивались по потолку бледными сполохами и таяли на стене, возле самой двери.

Сирена вновь заголосила, протяжно и тоскливо. В ее вой влились капризные клаксоны, стрекот мотороллера и рев громкоговорителя. Кто-то командовал оцеплением.

Тиль осторожно вылез из-под одеяла. Сверху слышалось легкое дыхание кондиционера, на кровати так же легко дышала вчерашняя подружка. Почему вчерашняя?.. Потому, что сегодня будет не до женщин.

– Разойтись! Очистить улицу! – вопил полицейский.

Не приближаясь к окну, Тиль собрал с пола вещи и торопливо оделся. К фиолетовым зарницам добавились оранжевые, – фазы не совпали, и вспышки смешались в суматошное мелькание. Как вчера в баре. Да, как вчера…

Девушка во сне беззащитно улыбалась.

Тиль вышел из спальни, глянул в дверной глазок и, никого не увидев, вернулся. Прикусил губу, зачем-то проверил время – ох ты!.. три часа ночи!.. – и выстрелил.

Девушка не шелохнулась. Отверстие в одеяле промокло и расползлось красной кляксой.

– Прости, – шепнул Тиль.

В коридоре по-прежнему было пусто, все четыре лифта двигались вверх. Добежав до лестницы, Тиль прижался к стене и толкнул створки. Никого.

Двадцать семь этажей до крыши. Пятьдесят четыре марша, или шестьсот сорок восемь ступеней. Много…

Перед тем как выйти на смотровую площадку, Тиль спрятал пистолет и отдышался. Спокойное лицо, желательно с улыбочкой. Улыбка – слегка хмельная, здесь это считается хорошим тоном, особенно в ночь с субботы на воскресенье.

Вдоль поручней прогуливался народ – в костюмах и в вечерних платьях, с нерационально изогнутыми стаканами, с сигарами и снова вошедшими в моду веерами, от которых на этой высоте едва ли был прок. Двести метров до земли, на севере – такие же небоскребы, на юге – россыпь тусклых огней. Смотреть на них неинтересно, все города одинаковые, просто это возможность проветриться между коктейлями и заодно погладить по заднице чужую любовницу, в то время когда кто-то так же ненавязчиво лапает твою. Бомонд. Тиль знал его изнутри, но теперь он жил по другую сторону, и эти милые люди с антикварными «ролексами» на бледных запястьях для него были просто толпой, мешающей добраться до вертолета.

Улыбайся, – приказал он себе. – В своей плебейской куртке сойдешь за обкуренного арабского туриста. Два дня не брился, это кстати. Голубых глаз в темноте не разглядят.

– Покиньте площадку, – процедил официант. – Сегодня площадка закрыта. Вы не видите?.. Вы не понимаете?..

Решив, что его действительно не понимают, он повторил требование на русском и английском.

Тиль счел за лучшее промолчать и, взяв с подноса последний бокал шампанского, направился к стоянке аэротакси. Выбора не было: вертолет на платформе оказался лишь один. Зато и свидетелей не было тоже. Единственный пилот, дремавший в пляжном шезлонге, вздрогнул и почти уже вскочил, но вовремя разглядел тертую кожаную куртку и сбитые носы ботинок.

– Я не нанимаю на работу, – отмахнулся он, вновь прикрывая лицо фуражкой. – Обращайся в офис, но вряд ли тебе…

– Три часа.

– Что «три часа»? А-а… Уже десять минут четвертого. Выброси свои…

– Арендую машину на три часа, – внятно произнес Тиль. – Тысяча евро устроит? Покататься. Без посадок.

– Э-э… – Пилот растерялся. – Конечно, устроит… Но три часа – это не с моим ресурсом. Лошадка-то уже не девочка, – пояснил он, торопливо обходя вертолет. – Хы-хы, да… Жрет, как прорва. Два с половиной, это максимум. Потом заправимся, и еще два с половиной. И еще, если захотите. Пока вам не надоест.

– До Брянска долетим?

– До Брянска? О, конечно! Нет проблем. Только простите…

Тиль сунул руку в карман и вытащил наугад одну из карточек. Пилот на мгновение приложил ее к сканеру и, зафиксировав счет, распахнул пассажирскую дверцу.

– Прошу вас, господин Кучеренко. Простите, что я сразу не…

– Я сяду рядом.

– Э-э… слегка противоречит правилам…

Тиль усмехнулся. Что он особенно любил в Восточной Европе, так это формулировки. Чуть западнее говорят либо «Verboten», либо «Sorry, it’s impossible». А здесь – «слегка противоречит».

– Чаевые будут кэшем, – пообещал он, усаживаясь справа от штурвала.

На экране светился длинный идентификационный номер, под цифрами --">