Роберт Уралович Ибатуллин - Демаскировка

вами ухаживать, готовить еду…

Видя ужас на его лице, Севенна поспешила добавить:

— Не пугайтесь, господин Гренцлин! Она спокойная и послушная. Её уже научили немного говорить, работать по дому… Правда, она не очень хорошо соображает. Всё-таки два раза вскрывали мозг и соскабливали память, это не проходит совсем бесследно… И я, конечно, буду высылать денег на её содержание, здесь вам не о чем беспокоиться. Господин Гренцлин! Вы недовольны? Боже правый, а я ведь так надеялась вас обрадовать…

Он замотал головой.

— Нет-нет, ваша милость, это прекрасный, прекрасный дар… это так заботливо с вашей стороны… — Гренцлин закашлялся.

— Мне кажется, вы всё-таки недовольны… Вас смущает, что она ненастоящая, что она копия? Но ведь на самом деле она и есть оригинал, а копия — это я… Ах, господин Гренцлин, я надеюсь, вы быстро привыкнете. Венетта хорошая, очень услужливая. Если я обидела вас этим даром, пожалуйста, не вымещайте зло на ней…

— Ваша милость, я никогда…

— О, господин Гренцлин, простите меня. Конечно же, вы рыцарь и никогда не обидите женщину. А теперь мне пора, прошу извинить. Господин барон и так неохотно согласился на эту встречу. Храни вас Господь Троорл.

Севенна вышла. Почти побежала по гостиничному коридору. Скорее, скорее на воздух. Её мутило от запаха в комнате Гренцлина. Она знала, что дурно ей не станет, но ощущение всё равно было отвратительным. К тому же его лицо, жуткое сожжённое лицо… Бедный мальчик!

Она сбежала по лестнице. Лил дождь. Форейтор в мокрой насквозь ливрее подскочил, распростёр над её головой накидку. Под этим прикрытием Севенна заскочила в карету. Она прислушалась. С верхнего этажа гостиницы раздавался то ли истерический хохот, то ли переходящие в кашель рыдания. Бедный, бедный мальчик! Но ничего, он привыкнет… если, конечно, успеет за отпущенный ему срок… Форейтор закрыл дверцу. Кучер хлопнул кнутом. Карета с плеском покатила по лужам.

--">