Борис Антонович Руденко , Алексей Александрович Калугин , Александр Николаевич Громов , Владимир Дмитриевич Михайлов , Владимир Николаевич Васильев , Мария Семеновна Галина , Юлий Сергеевич Буркин , Василий Васильевич Головачев , Андрей Синицын (синоним для Андрей Тимофеевич Синицын), Леонид Александрович Каганов (LLeo) , Андрей Тимофеевич Синицын , Сергей Сергеевич Слюсаренко , Дмитрий Степанович Градинар , Роман Сергеевич Афанасьев , Эдуард Вачаганович Геворкян , Андрей Васильевич Саломатов , Далия Мейеровна Трускиновская , Владимир Леонидович Ильин , Максим Олегович Дубровин , Карина Сергеевна Шаинян , Евгений Викторович Харитонов , Дмитрий Николаевич Байкалов , Александр Михайлович Ройфе , Иерей Георгий (Юрий) Валерьевич Максимов - Закон Дальнего космоса

вызывать океанские приливы высотой с Тадж-Махал (не считая, естественно, купола), отвели еще дальше. Звездолет был все еще мал: массой с Луну, если не считать тех метеоритов, что упадут на ее поверхность в будущем.

- Прочность ни к черту, - осудили люди.

- А разгонные характеристики? О грузовместимости вообще молчу…

- Жаль, не хватает сырья…

- А планеты на что?! Конструкторы кивнули. Затем кивнули снова.

И кивали много раз.

И стал звездолет большим-пребольшим - во всю обозримую Вселенную. Не считая, понятно, той малости, что осталась за полем зрения. И все были довольны. А от звезды к звезде людей стал возить внутризвездолетный межпалубный лифт.

Вначале лифт был маленьким…

Далия Трускиновская
ПЕРЕШЕЙЦЫ

Когда на первом курсе у нас было творческое задание - моделирование пословиц, поговорок и всяческих идиом, исходя из довольно странных вводных, - общий восторг вызвал такой перл: “хвастается, как родитель”.

По крайней мере, мои охватили своим хвастовством весь город. Не осталось грудного младенца, который бы не знал, что Сашка Зенин принят в Академию астронавтики на факультет гипнолингвистики. Особенно деды с бабками старались, загибая пальцы: во-первых, стипендия огромная, а в дальнейшем - оклад и премиальные просто астрономические; во-вторых, пенсионный стаж короткий (это они особенно подчеркивали, гипнолингвист в тех редких случаях, когда работает, пашет с такой нагрузкой, что год за десять, хотя сам этого сперва не замечает); в-третьих, его берегут, все переходы он проводит в анабиозе (слово “перелет” я истребил из семейного обихода раз и навсегда, это воробей летает, а суда ходят, в особых случаях бегут); были еще в-четвертых, в-пятых и в-тыщу-двести-сорок-пятых.

А я, честно говоря, сунулся на гипнолингвистику с горя, потому что не прошел на факультет полевой разведки по физическим данным. Тренируйся хоть до инфаркта, а против собственной анатомии не попрешь…

Но я знал, главное - зацепиться. Когда окажусь в экипаже, тогда и разберемся, кто тут больше подходит для полевой разведки!

Нельзя сказать, что из меня получился блистательный гипнолингвист. Я попал на факультет по результатам тестирования - то есть у меня изначально была почти не развитая способность к считыванию, а также сидящая в какой-то очень глубокой щели промеж извилин способность к системному анализу. Вот ее из меня долго выманивали! Даже чуть не отчислили. Но я удержался и стал специалистом не хуже прочих. На последней практике, а выкинули нас на восточном побережье Африки, я заговорил на местном языке после двадцатиминутного прослушивания. Это хороший результат, у нас были ребята, кому хватало и десяти минут, но ведь все зависит от текстов, которые слышишь, от обстановки, от инфонасыщенности, а некоторые дикари умеют ставить блоки, что кажется нереальным, однако встречается чаще, чем хотелось бы. Между прочим, прокрутка в голове белого шума для охотника - тоже оружие, потому что иная дичь имеет не меньше способностей к гипнолингвистике, чем наш первокурсник.

После Академии я был направлен в транспортный флот в должности лейтенанта и прикомандирован к Главной инспекции. Была у них там неизвестно зачем штатная единица “гипнолингвист-психолог”. Наверно, на случай аварии инспекционного лайнера с начальством где-нибудь совсем на периферии. Я там взвыл от скуки, а потом ребята перетащили меня на экспедиционный борт, и все решилось буквально в двадцать четыре часа. Я даже не понял, куда и за каким чертом меня несет, как шлепнулся в анабиозный саркофаг.

А потом я проснулся.

Собственно говоря, именно к этому меня и готовили. Лечь в ванну на борту, а открыть глаза где-нибудь за альфой Центавра. Но и в кошмарном сне мне бы не привиделась такая картина: я лежу по уши в грязюке, а надо мной - чумазая рожа Люськи фон Эрдвиц, рот в крови - губа прокушена, а дрожащий голосишко причитает:

- Ну, Сашка, ну, Сашенька, миленький, солнышко, давай, просыпайся!.

- Какое я тебе солнышко?! - еле произнес я.

Нас испытывали на переносимость анабиоза, но тогда с каждым нянчилась бригада медиков. Стоило открыть глаза - вот тебе таблеточка, вот тебе кислородный коктейль и вот тебе ароматерапия!

Тут была такая ароматерапия, что меня чуть не вывернуло.

- Люська, кто из нас обделался?..

- Чтоб ты сдох! - ответил Люська. - Это же болото! Откуда я знаю, кто здесь нагадил?

- А мы, значит, прямо в кучу приземлились?

Я сел. Голова плыла сквозь --">