Ольга Николаевна Ларионова - Звездочка-Во-Лбу (Чакра Кентавра)

Звёздочка-Во-Лбу (Чакра Кентавра) Ольга ЛАРИОНОВА

^{Рисунок титульного разворота выполнен Евгенией Стерлиговой}

Космическая опера

^{Рисунки Дмитрия Литвинова}

Третий в игре — Рок

Голос возник в анфиладе вечерних покоев. Он еще не звучал, но уже присутствовал здесь — незваный и неминуемый. Призрачные вьюнки, что свисали со стрельчатых прохладных арок филигранных комнаток, следующих друг за другом, как составленные в ряд шкатулки, тоже уловили присутствие постороннего и теперь едва уловимыми движениями свертывали свои паутинные стебельки в упругие спиральки. Вьюнки, чеканные накладки стен и потолков… Все оставалось так, как было при жизни хозяйки этих покоев, любившей проводить здесь предзакатные часы нелегких раздумий.

Теперь он, эрл Асмур, ее сын, владетельный ленник короля Джаспера, был полновластным и единоличным хозяином всего необозримого в своей протяженности замка, и только сервы, шелестя, пугливо исчезали при его приближении; кроме него и всей этой безликой подобострастной армии ни единой тени не возникало в древних прадедовских стенах.

Впрочем, одна появлялась, но он гнал от себя это воспоминание, ибо в настоящем этому уже не было места…

— Мой слух принадлежит тебе, вошедший без зова! — проговорил он нарочито торжественно, догадываясь, кому будет принадлежать этот голос, и стараясь поскорее начать разговор, раз уж он неизбежен, чтобы быстрее его закончить.

— Эрл Асмур… — слишком высокий юношеский голос зазвучал и сорвался. Голос, чересчур звонкий для комнаты-шкатулки. — Высокородный эрл, мы собрались у наших кораблей, и нас девять, и у каждого из нас на перчатке тот, кто ждет выполнения Уговора.

Юноша говорил учтиво, и главное — он имел право говорить. Потому что десятым кораблем должен стать корабль Асмура. Ему — вести армаду, им — подчиняться. Тот, кто говорил сейчас с ним, был самым юным, хотя на все время похода эти девять становились абсолютно равными друг другу. Но право говорить с командором по многовековой традиции предоставлялось младшему.

Традиции, обычаи, клятвы… Скоро на Джаспере их станет больше, чем самих обитателей. Асмур откинулся на спинку узенького материнского кресла, слишком хрупкого для могучего тела. Кресло жалобно подало голос. Лицо владетельного эрла приобрело то напряженно-спокойное выражение, которое соответствовало мучительной сосредоточенности его души, обуреваемой исключительно горестными заботами — от мелких житейских неурядиц до скорбных и безнадежных дум о судьбах всего Джаспера.

— Назови себя! — велел он ровным и спокойным тоном, в который против воли проникла излишняя суровость.

Разумеется, он мог пригласить юношу сюда, это дозволялось ритуалом выполнения Уговора и в последние годы стало даже чем-то вроде традиции хорошего тона, но Асмур, последний из рода Муров, мог позволить себе не нарушать своего одиночества в этот последний вечер на Джаспере.

Завтра они будут вместе, и это надолго.

Этот вечер он проведет так, как ему угодно.

Недаром мона Сэниа, опуская ресницы, печально говорила ему: «У тебя душа крэга…»

— Благородный эрл, я седьмой сын владетельного тана Эля, и мое имя — Гаррэль.

Странно, в голосе седьмого сына могло бы звучать и поболее гордости, если даже не спеси: говорил-то он с тем, кто был последним в роду. Тем не менее в его интонациях проскальзывало нечто, напоминавшее приниженность и уязвленность, ставшие привычкой. Отчего бы?

А может, у него…

Асмур резко оборвал течение собственных мыслей. Веянье новых традиций чуть ли не обязывало его предложить Гаррэлю явиться лично в замок, Муров, и тогда сразу стало бы ясно, что там неладно у младшего отпрыска многодетного рода Элей. Он этой традиции не последовал — значит, нечего и гадать. Завтра все само собой прояснится. Завтра.

— Завтра, — проговорил он --">