Андрей Михайлович Столяров - Танцуют все

Андрей Столяров Танцуют все

Не очень понятно, с чего эту историю начинать. В принципе, можно было бы начать её и с начала, с того момента, когда Хухрик (кстати, ни имени, ни фамилии его я так и не знаю) увидел лица своих приятелей, вернувшихся из Игры, их непроницаемые глаза, их улыбки, растянутые словно на резиновых масках. Улыбки испугали его больше всего. Испугали так, что, пробормотав «я... это... тут... на минуточку...», он выскользнул из рабочего кабинета на цыпочках, стараясь не производить ни малейшего шума, спустился на улицу, вскочил, даже не посмотрев на номер, в первый же подошедший автобус, поминутно оглядываясь, добрался до дома и, не позволяя себе ни на секунду остановиться, рассовал по карманам карточки, деньги и документы.

К вечеру он уже обитал в глухих новостройках, на другой квартире, которую снял, перелистав интернет, по самому дешёвому предложению, а до этого у ханыги на рынке купил сотовый телефон, явно краденый, старый же, модный, со всякими наворотами, немедленно выбросил.

Обрубил все концы.

Он не мог объяснить, что именно его так испугало. Наиболее внятное: это как будто на него, дружно, повернув морды, посмотрели два омерзительных рептилоида. Словно оценивали — стоит ли его сожрать прямо сейчас? Или, может быть, подождать? Прошибло до пота, дома почувствовал, что рубашка на нём насквозь мокрая.

Две недели он просидел в этой проклятой квартире, с мутными окнами, выходящими на гаражи, с наполовину ободранными обоями, с протёртым тусклым линолеумом, выбирался лишь ранним утром, в ближайший универсам, за продуктами, никаких интернетов, естественно, даже радио боялся включать, две недели — пока не обдал его ужасом настойчивый звонок в дверь.

— Честное слово, — ёжась и вздрагивая от воспоминаний, сказал он Ивану (а я знаю об этом только в его изложении). — Сердце сжалось в такой вот тугой комок... Думал— сейчас лопнет, умру...

Да, можно было бы начать с этого, но тогда осталось бы непонятным, кто такой Хухрик и почему он так испугался, а это повлекло бы за собой длинное и утомительное объяснение, часть которого пришлось бы опять-таки дополнительно объяснять.

Логика подсказывает, что поскольку я волей-неволей оказался в центре событий, поскольку они втянули в водоворот меня самого, то и начинать надо с момента, когда я с ними соприкоснулся. С того дня, когда я осознал, как изменилась Адель. Однако и тут не обойтись без ретроспективного фона. Бэкграунд необходим, он фиксирует ситуацию, когда всё это началось для неё. Для неё, а, следовательно, и для меня.

Адель уже полчаса сидит в пробке на .Садовой улице, неподалёку от пересечения её с Ломоносова, и время от времени барабанит пальцами по рулю. Пробка чудовищная. Она протянулась, судя по всему, до Сенной, а, возможно, и дальше — хвостом уходя в глубь Коломны. Причина её понятна: поверх легковых машин видна туша косо упёртого двухэтажного экскурсионного автобуса, видимо, чмокнулся с кем-то на повороте. Скоро отсюда не выбраться. Разгар июньского дня, солнце жарит вовсю, блики окон, невыносимая духота. Адель то и дело отхлёбывает из бутылочки ортофосфорную кислоту, которая официально именуется кока-колой. Пить от этого хочется ещё сильнее. Ползёт пот по щекам. Водитель «ниссана», стоящего перед ней, не выдерживает: сдаёт чуть назад, чуть вперёд, каждый раз немного доворачивая колёса, и наконец, перевалив через бордюр тротуара, нарушая все правила, вползает в Апраксин двор. Интересно, как он будет выбираться оттуда? Проезда на набережную Фонтанки там нет, Адель это точно знает, а переулок, перпендикулярный Садовой, наверняка тоже забит транспортом под завязку.

Нет, Адель за ним не последует. Такие эксперименты ей ни к чему. Тем более что звякает телефон, приходит сообщение от Валентины:

— Ты где?

Адель отвечает, что рядом с Апрашкой. — Очхор!!! Давай быстро ко мне, я, кажется, загнала маглора!!! Премию — пополам!!!

Обилие восклицательных знаков. Валентина находится, как обычно, в восторженно-невменяемом состоянии. С другой стороны, делать всё равно нечего. А маглор есть маглор, премия за него --">