Кюсаку Юмэно - Догра Магра

Юмэно Кюсаку Догра Магра

Книга издана при поддержке гранта АНО «Культурная и книжная инициатива» и магазина «Подписные издания».

Благодарим Икуру Куваджиму (sic!), Екатерину Рябову, Николая Караева, Татьяну Миронову, Ольгу Дорофееву, Александру Бурыкину, Марию Прохорову, Клима Гречку, Общество исследования журнала «Синсэй-нэн» (Япония).

Имена японских персонажей в книге приводятся в традиционном порядке фамилия-имя, если речь идет о псевдонимах (ЮМЭНО Кюсаку) или действие происходит до XIX века. В остальных случаях порядок имен европейский (Кётаро ВАКАБАЯСИ).

Заглавное стихотворение

Нерожденный, нерожденный,

Отчего ты сам не свой?

Знаешь правду, что таится

В сердце матери родной?

«Бо-о-ом»…

Едва глаза мои приоткрылись, как низкое эхо отчетливо и гулко отозвалось в ушах жужжанием пчелы…

Прислушавшись, я понял, что кругом глубокая ночь. «Наверное, где-то рядом бьют настенные часы», — сообразил я и снова погрузился в дрему… Жужжание постепенно отдалялось, пока не исчезло совсем, и воцарилась мертвенная тишина.

И тут веки мои распахнулись.

С довольно высокого белого потолка свисала одинокая, покрытая тонким слоем пыли электрическая лампочка, из которой лился желто-оранжевый свет. На ее стеклянном боку застыла, как мертвая, большая муха. А прямо под ней, на твердом и холодном полу из искусственного камня, лежал раскинувшись я.

Как странно…

Не меняя позы, я широко раскрыл веки и повращал глазами: вверх, вниз, влево, вправо…

Квадратная комната с иссиня-черными бетонными стенами всего в два кэна^[1] длиной. Кажется, обустраивали ее с крайней предосторожностью: с трех сторон большие вертикальные окна с матовыми стеклами, забранные черными железными решетками и затянутые в два слоя металлической сеткой.

У той стены, где окна не было, изголовьем ко входу стояла прочная железная кровать, аккуратно застеленная белоснежным бельем, — очевидно, на ней еще никто не спал.

Очень странно…

Я приподнял голову, чтобы оглядеть себя. На мне было двухслойное новое кимоно из белого накрахмаленного хлопка, высоко перевязанное коротким тюлевым поясом. Руки и ноги толстые, темные, будто покрытые грязью… Что за неаккуратность?..

Я робко прошелся по лицу правой рукой: еще удивительнее… Заостренный нос, впалые глаза, растрепанные волосы, неряшливая борода…

Вдруг я вскочил. Снова ощупал лицо. Беспокойно огляделся.

Кто же я?.. Я не знаю, кто я такой!

Сердце в груди быстро-быстро заколотилось — застучало, словно набат. Сделалось трудно дышать. Я задыхался. Я ощущал, что вот-вот умру. Но вдруг… все опять затихло.

Да что за чудо?..

Я совсем забыл, кем являюсь…

Сколько ни пытался, я ничего не мог вспомнить… В голове остался только бой часов — это звучное «бо-о-ом»… И все.

Однако я точно был в здравом уме и отчетливо ощущал безмолвный мрак. Он окутывал комнату и простирался за ее пределы — дальше и дальше…

Это не сон… Точно не сон!

Я подпрыгнул.

Подбежав к окну, я поглядел в матовое стекло. Вдруг я увижу себя и смогу… вспомнить хоть что-нибудь?!

Но нет, без толку… В стекле возникла лишь тень со всклокоченными, как у черта, волосами.

Я извернулся и, подскочив к двери с одной-единственной замочной скважиной, приблизился к медной ручке. Но и там ничего: в металле отражался лишь тусклый желтый свет…

Я обшарил пространство под кроватью, перевернул постель, развязал кимоно и вывернул наизнанку пояс, но не нашел ни имени, ни даже инициалов.

Я был ошарашен. Все так же: неведомый в неведомом мире, я совсем не понимал, кто я такой.

И в то же время я, распоясанный, будто устремился вниз — в бездонную пропасть. Изнутри поднялась дрожь, и, забыв обо всем, я заорал что есть мочи.

Но этот невыносимый, пронзительный крик с металлическим отзвуком… он пропал без следа, исчез в бетонных стенах, бессильный напомнить хоть что-нибудь о моем прошлом.

И я закричал снова. Все без толку. Недолгая громкая волна этого крика разнеслась по комнате, закрутилась спиралью и начисто исчезла. А четыре стены, три окна и дверь сделались еще тише, еще мрачнее.

Мне хотелось кричать — снова и снова. Но слова не вырывались наружу, а застревали в горле. И с каждой попыткой издать звук страшная тишина делалась все --">