Евгений Юрьевич Лукин - Испытуемый

пенсионер…

— Так ты что же, считаешь, они сами по себе в Думу с письмом обратились? Медсестра… пенсионер… Да за этой медсестрой, за этим пенсионером… такие люди стоят, что мама не горюй! И им этот закон позарез нужен! Понимаешь ты? Позарез…

— Зачем? — пискнул Егор.

— Затем! — громыхнул в четверть голоса грозный Дементий Сидорович. — Затем, что без него всё вразнос идёт! Сколько предпринимателей из бизнеса изъято, а? И каких! Самых креативных, самых амбициозных…

— Как изъято?.. — пролепетал Егор.

— Принудительно! За решётку! На три года изъято, на пять… А ты прикинь, что это такое в бизнесе — пять лет! Хотя бы даже и три… Ладно, бог с ними, с изъятыми! Неизъятые по краешку ходят, можешь ты это понять?! Потерпи, Егор! Потерпи… Есть такое слово — надо. Вот сейчас — надо…

Испытуемый нахохлился, стиснул зубы.

— Не могу, Дементий Сидорович… — выдавил он наконец. — Сил моих больше нет…

— А у них, значит, есть? У тех, которые сейчас на киче парятся!.. Только о себе, только о себе… — Глава инициативной депутатской группы, клокоча, выхватил сотовый телефон, неистово ткнул в нужный номер. — Аполлинарий Трофимович?.. — Голос шефа исполнился почтения. — Затрудненьице у нас… Да вот испытуемый наш смалодушествовал… Сил моих, говорит, больше нет… Достиг предела прочности… Попрочнее? Да боюсь, нет у нас никого попрочнее… Словом, просьба у меня: вы уж как-нибудь ему там со своей стороны посодействуйте… помогите… Работник-то старательный…

* * *

В перидром между стеной и колоннами Егор Петрович вышел совершенно в ином состоянии, нежели входил. Посодействуют… Помогут… Кто? Наверное, те, во имя кого подписывали обращение в Думу пенсионер, медсестра… прочая шушера… вся эта группа избирателей… А за ней такие люди стоят, что мама не горюй! И им этот закон позарез как нужен… А значит, нужен и он, Егор Петрович Ненахов… В чём же только, хотелось бы знать, будет заключаться их помощь? Приставят охрану?.. Почему бы и нет? В открытую они её, конечно, приставить не смогут — нарушение чистоты эксперимента. Но ведь можно приставить и тайно…

Аполлинарий Трофимович… Ни разу о таком не слыхал… Непростой, видать, человек, если шеф перед ним лебезит!

Душа пела, жить хотелось…

Рановато, заметим, хотелось, да и пела она, душа, несколько преждевременно, поскольку бдительность Егор Петрович утратил напрочь.

Вместо того, чтобы скользнуть вдоль стены и сбежать по боковой лесенке, он не просто шагнул, забывшись, на открытое пространство перед массивными колоннами — он ещё и спустился на несколько ступеней, прямиком в толпу протестующих. И состояла она, напомним, не из вчерашних выпивох, задиристых, но отходчивых. Егор был окружён злобным ощеренным бабьём предпенсионного, а то и пенсионного возраста.

— Вот он, гад ползучий!.. — взвизгнула ему в лицо совершенно жуткая особа — вылитая старая нацистка, этакая командоза Равенсбрюка, чудом избежавшая петли: обтянутый полупрозрачной кожей череп, сумасшедшие глаза, мертвенно-седые космы. — Это что ж теперь? Изнасилуют меня — и я же виновата буду?..

Испытуемый воззрился на неё с недоверчивым ужасом. Мелькнула и сгинула мысль, что насильнику следовало бы вручить медаль за отвагу. Далее мысли кончились. Остался страх.

Сейчас последует первый удар плакатиком, а то и древком флага, потом свалят наземь, и никто уже его не выручит. Затравленно огляделся. В сторонке стоял и укоризненно смотрел на него всё тот же сутулый сосед по подъезду с насекомоподобным Рексом на поводке. Рекс, скотина такая, семенил искривлёнными лапками и ликующе подтявкивал.

Значит, угроза приведена в исполнение — растолковал стервец всем и каждому, что станется, если закон пройдёт.

— Гражданочки, гражданочки… — пробираясь к Егору Петровичу, уговаривал обезумевших дам полицейский. — Давайте не будем…

— Ещё как будем!..

— Имеем право!..

— Испытатель, да? Сейчас испытаешь!..

На помощь пришёл второй, и, кое-как отбив у разбушевавшихся женщин порядком уже поцарапанную и помятую жертву, запихнули её вдвоём в машину. Тронулись. На сей раз представители исполнительной власти были настроены отнюдь не благодушно — обоим, пока изымали испытуемого из толпы, тоже досталось за компанию. Изъяснялись сквозь зубы — и только промеж собой, как будто никакого Ненахова тут не присутствовало.

— Ну не сука, скажи?.. — в сердцах процедил один. — Примут --">