Андрей Михайлович Столяров - Аркадия

Барат, и говорит, придавливая взглядом и голосом тоже приподнявшегося Раффана, что им следует возвращаться. На исходе еда, на исходе таблетки для обеззараживания воды, они идут уже целых семь дней, никаких следов Гелиоса не наблюдается. А ведь по расчётам Эразма через неделю они должны были выйти на городские окраины.

— Мы либо сбились с пути…

— Либо никакого Гелиоса не существует, — заканчивает его мысль Сефа.

Раффан не торопится отвечать. Он сперва устраивается поудобней, приваливаясь спиной к чешуйчатому стволу сосны, обводит всех внимательным взглядом, и вдруг становится ясно, что Раффан тоже смертельно устал: обвисшие щеки, тёмные мешки под глазами, дыхание сиплое, будто пересыхают внутри горловые хрящи.

Голос, тем не менее, твёрд.

— Ребята, послушайте, — говорит Раффан. — Мы идём почти вдвое медленнее, чем планировалось. Предполагалось, что мы будем проходить километров по тридцать в день, может быть, даже по тридцать пять, а мы едва-едва осиливаем по двадцать. Никто в этом не виноват. Дорога оказалась труднее, чем мы рассчитывали…

А мы сами оказались слабее, думает Дим, Раффан этого не говорит, но подразумевает.

Он вспоминает кошмар этой недели. Как Ракель почти сразу же стерла ногу и, несмотря на пластырь и мазь, два дня хромала, вынуждая всех примериваться к её ковылянию. Как у остальных непрерывно накапливалась усталость — забивая мышцы, наполняя их отягощающим чугуном: не сравнить с усталостью на подготовительных тренировках, Раффан был вынужден делать привалы каждые два часа. Как они попытались перейти на природную пищу, Барат подстрелил грузную, двухголовую белку, почему-то даже не попытавшуюся убежать, и они с ужасом наблюдали, как она бьётся в агонии, а потом, поджарив её на костре, с таким же ужасом и отвращением смотрели на полуобугленное, полусырое мясо: как можно есть живое, пусть даже убитое, существо? Аззу вытошнило почти сразу же, за ней — Семекку и Петера. Остальных, в том числе Дима, долго мутило.

— Привыкнем, — неуверенно обнадежил тогда Раффан.

Всё же повторять этот эксперимент они пока не решались.

А ещё — ночёвки в лесу. Смыкалась тьма, и почти сразу же проступали в ней непривычные звуки, в Аркадии таких нет: какие-то шорохи, будто кто-то подкрадывается к ним сквозь кусты, какие-то дробные костяные пощёлкивания, какое-то прерывистое дыхание, и вдруг — крик или стон, вспарывающий сознание. Дрожь пробегала по телу. Первые две-три ночи они почти не смыкали глаз. Потом, конечно, усталость взяла своё, и всё-таки даже сегодня Дим пару раз, пробуждаясь, подскакивал, вздёрнутый адреналиновым всплеском. Темнота была равнозначна угрозе. Костер, стреляющий искрами, лишь подчёркивал её непроницаемую враждебность. Невозможно было привыкнуть к этому. Нисколько не похоже на те приключенческие сериалы про Дикие Земли, которые транслировались по сети. В такие минуты ему, как, впрочем, и всем, остро не хватало Эразма: не с кем посоветоваться, некого спросить и получить в ту же секунду простой и ясный ответ. Беспомощные, беззащитные, глухие, слепые, тычемся непонятно куда.

Хорошо ещё, что у нас есть Раффан.

Тот в это время терпеливо вздыхает и говорит:

— Все полисы создавались по одному и тому же технологическому образцу. Расхождения, если и появились позже, то, я полагаю, были не принципиальными. Далеко они разойтись не могли. Раз существует наша Аркадия, то и Гелиос тоже должен существовать. Он, разумеется, мог погибнуть, например, от какой-нибудь эпидемии, если ему фатально не повезло, он мог пасть под ударами троглодитов, мы такую вероятность тоже учитываем, но он не мог исчезнуть бесследно… Ребята, поймите… Мы все устали, у всех депрессия, я знаю, нам трудно, кажется, что сил больше нет, однако, прошу вас вспомнить, о чём говорил Эразм. Ситуация сложилась критическая. Мы не имеем права вернуться ни с чем…

Сефа вздёргивает подбородок:

— Эразм говорил не так. Эразм говорил, что даже если вы не дойдёте до Гелиоса, то — ничего. Вы вернётесь и принесёте ценную информацию об окружающем мире. Собрать информацию — вот какую задачу поставил перед нами Эразм…

Теперь садится Семекка:

— Мне он этого не говорил.

Петер подтверждает:

— Мне — тоже.

— И я этого не слышал, — неожиданно для самого себя заявляет Дим.

Но Сефу так просто не сбить.

— Значит, он имел в виду только нас. Правда, Барат? Мы с Баратом должны вернуться и принести --">