Ольга Николаевна Ларионова - Утеряно в будущем

Настоящая?

— Хватит о настоящем, — сказал Шура.

— Золотые слова, — Мик потянулся за бутылкой. — Тяпнем-ка лучше еще по одной. За хлеб. За старый добрый хлеб.

Они выпили, и на Шуру уже никто не глядел.

— Хорошо, — сказал он и поглядел вокруг себя.

Теплые большие ладони сдвинулись теснее, за соседними столиками уютно лопотали на незнакомом языке. Мик уже доливал рюмки.

— У нас сегодня чертовски легко идет. Ты, часом, не захмелел, парень?

— Нет, — медленно ответил Шура. — Но парнем меня называть не надо.

— Ладно, — сказал Мик, — ладно. Тогда — за работу. Как видишь, за двести с лишним лет ее не убавилось — все равно на каждого вагон и маленькая тележка. Так что за старую добрую работу.

— Нет, — Шура поставил рюмку на стол. — За работу будем пить тогда, когда у меня всерьез что-нибудь получится. Сегодня мы пьем просто так.

— За прибытие, — вставил Селеви. — За твое прибытие.

Шура выпил молча. Они действительно отмечали его прибытие, потому что сразу после Полета он попал не сюда, а на Плату. Он пробыл там полтора года, пока вчера не вышло так, что он все бросил и прилетел к Селеви. И еще вчера понял, что здесь нельзя говорить о Плате, иначе и здесь все закрутится, завертится и повторится сначала.

— Между прочим, — сказал Селеви, — почему ты улетел с Платы?

Это был совершенно естественный вопрос, и Шура боялся его уже два дня.

— Просто не справился, — как можно спокойнее ответил он. — И потом климат, знаешь, начал выводить из себя, я ведь никогда не был в тропиках. И без того сплошные чудеса, а тут еще вся эта экзотика… Вот и потянуло на север.

— Здесь тебе лучше? — спросил Селеви.

— Как пойдет работа.

— К черту работу, — сказал Мик. — Выпьем за старый добрый север.

Шура пил уже без всякого удовольствия.

— Сегодня в перерыв меня вызывали с Платы, — сказал Селеви, медленно обводя пальцем по краю пустой рюмки. — Это был Айрам.

Шура молчал. Молчал и Мик.

— Это был Айрам, — повторил Селеви. — Он бросил все и идет на базу, в Петропавловск. Бросил свои адмиксаторы и возвращается на базу.

Вот так. А ведь эти плазменные адмиксаторы были для Айрама делом всей жизни. Другой вопрос, что все это с самого начала было проблемой вечного двигателя, но Айрам убил на них десять лет. Правда, когда Шура попал на Плату, Айраму все уже стало ясно, он изменил постановку вопроса и переключился на соседнюю проблему, и все было бы хорошо, они с Ремом еще натворили бы чудес…

А теперь Айрам бросил Рема, бросил свою лабораторию на Плате и возвращается к отправной точке. Он, конечно, ничего не сказал Селеви — они ведь просто знакомые…

— Почему он все бросил? — спросил Селеви.

— Ты же в курсе.

— Я не об адмиксаторах. Почему он бросил лабораторию? Бросил Рема? Они же не могли друг без друга…

— Климат, — усмехнулся Мик, — потянуло в холодок.

Шура поднял голову и вдруг понял, что Мик знает все.

— На север, — повторил Мик, — в холод, в холод, в холодок, в захолустный городок. Был в ваше время такой захолустный городок — Петропавловск? Был, насколько мне известно. Вот и выпьем за него, дети мои. Выпьем за старый добрый городок.

Шура продолжал смотреть на Мика не отрываясь. Просто чудовищно, что Селеви не догадывается. Нет, допустить невозможно, чтобы он не почувствовал сам. Такая голова, а тут…

— Хватит, — сказал он.

— Налито. — Мик поднял рюмку. Усмехнулся, глядя прямо в глаза Шуре. Да, Айрам бросил лабораторию и лучшего друга, а ведь они могли еще столько сделать, и главное — Айрам был бы счастлив. Поэтому никто больше ничего не скажет. Никто больше не скажет того, что было сказано на Плате.

— Что случилось с Айрамом? — повторил Селеви.

Шура наклонил голову и принялся собирать хлебные крошки. Если бы это спрашивал Мик, ему можно было бы просто ответить: ничего там не случилось. Или еще проще: а пошел ты подальше.

Но спрашивал не Мик.

— Что у них с Ремом?

У них с Ремом. Все дело в том, что у Селеви с этим Миком — то же самое, что у Айрама с Ремом.

— Селеви, я не могу тебе ничего сказать. Айрам ни в чем не виноват. И Рем ни в чем не виноват. Просто они такие, какие есть, а кашу всю заварил я, потому что вмешался сдуру и…

"Черт, — безнадежно подумал Шура, — никто меня не просит, но и здесь я впутываюсь в ту же историю. Хватит с меня Айрама. Надо было уйти и оставить все как есть. Черт дернул меня впутываться».

— Что ты мог --">