Артур Игнатиус Конан Дойль - Дезинтегратор

имеет под собой и некоторые основания. По-видимому, изобретатель действительно наткнулся на какое-то замечательное открытие. Мне нет надобности распространяться ни о том, какую революцию произведёт такое изобретение в жизни человечества вообще, ни о его огромном значении в качестве могущественного орудия войны. Сила, способная разложить на молекулы военный корабль или превратить вражеский батальон (хотя бы только временно!) в груду атомов, получила бы господство над всем миром. Следует, не теряя ни мгновения, проникнуть в суть дела. Данный человек ищет широкой огласки открытию, так как стремится продать его. Поэтому получить доступ к Немору легко. Прилагаемая мною карточка откроет вам двери. Мне бы хотелось, чтобы вы и профессор Челленджер навестили учёного, ознакомились с его изобретением и написали для «Гэзетт» обоснованный отчёт о ценности открытия. Надеюсь сегодня вечером услышать о результате вашей поездки.

Р. Мак-Ардл».

— Вот полученные мною инструкции, профессор, — добавил я, складывая письмо. — Очень надеюсь, что вы поедете, ибо как смогу я, с моими-то ограниченными способностями, один разобраться в подобном вопросе?

— Верно, Мелоун! Верно! — проговорил Челленджер. — Хотя вы и не лишены природного ума, но я согласен — такая умственная нагрузка окажется вам не под силу. Эти мерзавцы, звонившие по телефону, уже нарушили мою утреннюю работу, а потому новая помеха вряд ли будет иметь существенное значение. Я занят ответом итальянскому шуту Мазотти, взгляд которого на личиночное развитие тропических термитов вызывает у меня лишь улыбку презрения. Но я могу отложить полное разоблачение шарлатана на вечер. А пока что я к вашим услугам.

Вот как случилось, что в то октябрьское утро я оказался вместе с профессором Челленджером в вагоне подземки. Мы неслись в северную часть Лондона навстречу, как потом оказалось, одному из самых странных переживаний в моей жизни.

Прежде чем покинуть жилище профессора Челленджера, я удостоверился по телефону, что интересовавший нас человек дома, и предупредил его о нашем приезде. Изобретатель жил в комфортабельной квартире в Хэмпстеде. Он заставил нас дожидаться в приёмной чуть ли не полчаса, пока вёл оживлённый разговор с группой посетителей (судя по их речи — русских).

Наконец посетители прошли в холл и стали прощаться. Я имел возможность как следует рассмотреть их. Они выглядели именно так, как обычно выглядят высокопоставленные коммунисты, прибывающие в Европу: типичные представители «имущих классов» — в пальто с каракулевыми воротниками и даже в цилиндрах.

Входная дверь закрылась за ними, и в следующий момент Теодор Немор вошёл в приёмную. Я, как сейчас, вижу его стоящего в лучах яркого солнца, потирающего руки и разглядывающего нас умными желтоватыми глазками.

Это был толстый, небольшого роста человек, непонятно почему производивший такое впечатление, точно у него есть какой-то физический недостаток, — словно горбун без горба. Его широкая расплывчатая физиономия напоминала недопечённый пирог: такого же цвета, такая же рыхлая и влажная. Глаза у него были как у кота, и длинные топорщившиеся усы усиливали это сходство. Вся физиономия его имела вульгарный и отталкивающий вид. Но над бровями начинался превосходной формы черепной свод, какой мне редко приходилось видеть. Даже шляпа самого Челленджера пришлась бы ему впору. Судя по нижней части лица, Теодор Немор производил впечатление гнусного субъекта; но, судя по верхней, его можно было причислить к великим мыслителям и философам мирового уровня.

— Итак, джентльмены, — заговорил он бархатным голосом, с едва уловимым иностранным акцентом, — насколько я понял из нашей короткой беседы по телефону, вы приехали подробно познакомиться с дезинтегратором Немора. Не так ли?

— Совершенно верно.

— Позвольте спросить, являетесь ли вы представителями британского правительства?

— Вовсе нет, я — корреспондент «Дейли гэзетт», а это — профессор Челленджер.

— Знаменитое имя. Имя европейской известности! — Жёлтые клыки блеснули в услужливо-приятной улыбке. — Я только хотел сказать, что британское правительство потеряло представлявшуюся ему возможность. А что ещё оно потеряло, обнаружится впоследствии. Возможно, также и свою империю. Я готов был продать изобретение первому правительству которое пойдёт на мои денежные условия, джентльмены! --">