Робер Мерль - Мадрапур

— Но в конце концов, — говорю я, — можете вы мне объяснить? Что же всё-таки происходит? Служащие забастовали? Как получилось, что в Руасси вообще никого нет, даже фараонов?

Она ускоряет шаг и, повернувшись ко мне, выставив свою красивую грудь, от которой я уже не в силах отвести взгляд, говорит самым непринуждённым тоном:

— Я и сама ничего не понимаю.

И, искоса взглянув на меня, осчастливливает меня улыбкой, которая являет собой странную смесь лживости и чистосердечия.

Я иду с ней рядом или, если сказать точнее, с трудом, запыхавшись, пытаюсь не отставать от неё, ибо, как ни поспешают мои длинные ноги, миниатюрная стюардесса неизменно оказывается впереди. При этом я охвачен чувством вины, краха, опалы. У меня нет уверенности, что я по своей воле иду сейчас к самолёту, выполняющему чартерный рейс в Мадрапур. Напротив, мне кажется, что стюардесса, с этими её зелёными глазами, гибким станом и милой улыбкой, накинула на меня ошейник и тащит за собой на поводке, покорного, дочиста обобранного, оставившего в лифте — бросившего на произвол судьбы! — два своих чемодана.

Мне трудно за нею поспевать. Она не идёт, а летит. Время от времени она оборачивается, вскидывает на меня глаза, и я ускоряю шаг.

Однако перед самолётом я резко останавливаюсь и упрямо застываю на месте, как лошадь, которая не желает подниматься в фургон. Не знаю, какая сила заставляет меня замереть в тот самый миг, когда надо перешагнуть через линию, отделяющую твёрдую землю от неверного, обманчивого настила, который должен вознести меня к небесам. Моя воля не имеет ко всему этому никакого отношения. Я стою, опустив руки по швам, и тупо гляжу прямо перед собой.

И внезапно — хотя я не видел, как стюардесса туда вошла и как она ко мне обернулась, — внезапно обнаруживаю, что она уже в самолёте. Она неподвижно застыла в дверях — лицо обращено в мою сторону, талия изогнута, вся тяжесть тела перенесена на одну ногу. И, глядя на меня зелёным глазом, опять ласково улыбается и говорит голосом тихим и тёплым:

— Вы не летите с нами, мистер Серджиус?

— Как? — бормочу я в полной растерянности. — Разве вы тоже отправляетесь этим рейсом?

— Ну конечно, — отвечает она. — Стюарда ведь нет. — И, протягивая ко мне ладони движением человека, принёсшего другу подарок, добавляет: — Лишь одна я.

Моё решение принято помимо меня. Выйдя из транса, я преодолеваю рубеж. И тотчас стюардесса наклоняется, высовывается наружу и с неожиданной для меня сноровкой и силой тянет тяжёлую дверь, захлопывает её за нами и задвигает задвижку.

Я ещё стою с сумкой в руке и гляжу в спину стюардессе. Это непостижимо: стюардесса, в чьи обязанности входит встречать пассажиров в аэропорту и сопровождать их до самолёта, на моих глазах превращается в бортпроводницу, летящую вместе с ними.

— Садитесь, мистер Серджиус, — говорит она.

Я оглядываю салон. В нём десятка полтора пассажиров, не больше. Сиденья расположены совсем не так, как в обычном лайнере дальнего следования. К тому же мне ясно, что я нахожусь в салоне первого класса.

— Но у меня билет туристического класса, — говорю я немного смущённо.

— Не имеет значения, — отвечает бортпроводница. — Туристический класс вообще свободен.

— Свободен? — повторяю я, точно эхо.

— Вы же видите, — говорит бортпроводница. — Зачем лететь в одиночестве? Вам будет скучно.

— Но мне кажется, у меня просто нет выбора, — говорю я, удивляясь, что из нас двоих именно я, пассажир, ссылаюсь на правила. — Я не могу лететь классом более высоким, чем тот, что обозначен у меня в билете. Я окажусь нарушителем.

Бортпроводница смотрит на меня с ласковой иронией.

— Вы очень щепетильны, мистер Серджиус, но уверяю вас, билет не имеет ровно никакого значения. И уж буду до конца откровенна: вы намного облегчите мне работу, если останетесь здесь.

Последний аргумент и особенно сопровождающая его улыбка убеждают меня. Я опускаюсь в одно из кресел, ставлю под него свою ручную кладь и пристёгиваюсь ремнём.

Когда только бортпроводница успела ко мне подойти? Этого я не заметил и теперь с удивлением обнаруживаю, что она стоит возле моего кресла, устремив на меня свой зелёный взгляд.