Николай Николаевич Шпанов - Ураган

Николай Николаевич Шпанов
Ураган

Книга первая
ПРИВИДЕНИЯ, КОТОРЫЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ
Часть первая
ДЕЛО КАЖДОГО ИЗ НАС
Глава 1
1

Андрей слышит французскую речь Анри:

— Что ж, мой мальчик, — мертвая петля?

— Силь ву плэ.

— Итак: раз, два… три!

Андрей видит, как два истребителя входят в петлю. Но отчетливо видит в одном из «Яков» себя. И не только видит — он чувствует себя, воспринимает все ощущения и мысли второго Андрея; очень ясно осязает его ладонью шпагат на ручке управления. Одним словом, это, без сомнения, он и есть — второй он в одном из двух «Яков»! Конечно, странновато глядеть на себя со стороны. Но почему-то ничто не удивляет Андрея.

Однако, видя второго себя, Андрей не видит Анри, летящего на втором «Яке». Только отчетливо слышит в шлемофоне его веселое:

— Еще разок, старина?

— Са ва!

— Ну что ж: раз, два… три! Давай, давай!

Напряженные до визга голоса моторов и — вторая петля. Голос Анри:

— Карош! О, люблю тебя, старичок!.. Послушай-ка, Андре, что, если нам оторвать еще разок, а? Мы как бы одни двухмоторный самолет. Ты — левый мотор и остаешься в центре вращения. Хорошенький переворотик, а?.. Пойдет? Итак, давай, давай!

И Андрей уверенно бросает в ответ: «Са ва!»

Ему сдается, будто он все понимает.

А вместе с тем он знает, что ничего не понял: его познания во французском слишком ограниченны.

Странное состояние! Даже не видя Анри, Андрей проникает в его сознание, знает, чего тот хочет. Но как же быть: ведь Андрей не знает французского! Анри повторяет. Нет, Андрей не должен бы понять, а нельзя же здесь, в воздухе, сидя в разных самолетах, объясняться пальцами, как на земле. Связанные, консоль в консоль, потрепанной лентой, «Яки» идут со скоростью шестисот километров. Лезть на фигуру, не условившись достаточно точно, — нельзя.

Для убедительности Андрей еще раз повторяет:

— Нон! Не понимаю! Же не компран па!

В наушниках слышен смех Анри. Француз предлагает сделать вираж — машина над машиной. «Як» Анри лезет в небо и торчком почти упирается левой консолью в правую плоскость Андреева «Яка». Андрею сдается, что он чувствует вибрацию не только своей машины, а и самолета Анри. Словно лента — живой нерв, связывающий оба самолета в один.

Отвратительно жмет ларингофон — невозможно дышать. Туман, вязкий как кисель, обволакивает сознание. Движения все труднее. Тугими становятся ручка, педали. Не Андрей управляет «Яком», а самолет несет его. А ведь они

— Андрей и Анри — связаны. Оборвать ленту? Позор!..

Как давит ларингофон!

И куда он летит?

Андрей слышит свой хрип: ларингофон душит его. Скорее расстегнуть ремешок!..

***

Андрей проснулся и первым движением расстегнул воротничок: что за глупость — ложиться с застегнутым воротом!

Не хочется открывать глаза, и сон переходит в воспоминание. Одна тысяча девятьсот сорок четвертый. Эскадрилья «Лотарингия». Андрей здесь — единственный советский летчик, офицер для связи, — как было не выпить по случаю очередной победы? Но все же двести граммов. А дважды двести — четыреста. Ярче глаза, громче голос. И если глянуть на лозунг, четко нарисованный на стене клуба самим командиром эскадрильи майором Анри, то французские буквы начинают косить и даже шевелятся, будто собираются побежать. «Верю, что был хорошим моряком, — говаривал Бернар, — а что скажете вы, мои мальчики?»

Фу, черт, это же здорово! А где же капрал Арманс? Почему Андрей не видит ее синих глаз?.. Ах, Арманс!..

В голове у Андрея весело шумело, когда Анри и Арманс ввели гостей и представили старшего из них: майора Денниса Барнса, командира «челночного» «бомбардировщика». Невысокий сухой человек с некрасивыми, но чем-то сразу располагающими к себе чертами усталого лица, Барнс держался очень скромно и скоро отошел в сторонку, словно желая спрятаться за спины своих спутников.

Коренастый седеющий блондин представился сам:

— Эдуард Грили.

Англичанин, в мирное время авиатор-любитель, журналист, а на войне военный --">