Дмитрий Гаврилович Сергеев - Погребенные

себе голову. Все главные объекты рудника были заминированы. В случае захвата шахты противником устав обязывал дежурного повернуть рычаг взрывной машины и покончить с собою.

Взрывом, обрушило шахтный ствол, разнесло вентиляционную систему, насосные установки и пульт автомата ШАХ.

Спасательный отряд выбирался наверх по восстающим. На помощь к ним двигалась группа горноспасателей. Встретились они между четвертым и третьим горизонтами. Инга и пятеро, бывших с нею, к этому времени были едва живы из-за нехватки воздуха. Единственной жертвой во всей этой истории оказался дежурный офицер, пустивший пулю себе в череп. Он соблюдал параграф устава и выполнил заложенную в него программу с четкостью автомата.

* * *

Многое раскрылось мне лишь по мере того, как я знакомился с историей последних веков.

Полтора столетия назад территория, где находился рудник, принадлежала неофашистскому государству, в котором был установлен, пожалуй, самый жестокий и бессмысленный режим за всю историю человечества. Все было доведено до полного абсурда. Единственной целью жизни каждого человека признавалась защита и сохранение режима. Мужчины и женщины с детских лет облачались в солдатские мундиры, несли службу. Все как есть было военизировано и засекречено. Ни один человек не знал и не имел права знать, что происходит за пределами цеха или канцелярии, где он служил. Любой человек, на ком не было военной формы вызывал подозрение: мог быть либо диверсантом, либо лазутчиком.

Когда, рудник автоматизировали, охрану усилили еще больше: установка считалась сверхсекретной. То обстоятельство, что примерно такие же счетно-решающие машины типа ШАХ имелись во всех странах, никого не смущало. Помимо тройной охраны наверху, в шахте дежурила специальная рота, о существовании которой знали немногие. Для соблюдения строжайшей секретности роту сменяли лишь через два года. В течение этого срока никакой связи с внешним миром ни офицерам, ни солдатам не разрешалось. Под землей были созданы условия, необходимые, чтобы мог выжить человек, с пеленок привычный к казарменному режиму. Поскольку в армии служили все, независимо от пола и возраста, рота была смешанной — в нее призывали прямо семьями. Свободное от постов время проводили в муштре и зубрежке уставов, просмотре спецфильмов.

Настолько все были проникнуты стремлением выполнить предписанный долг, что никто не. удивился, когда в положенное время новая рота не прибыла на смену. Все безропотно остались служить второй срок, затем третий, четвертый… Подрастали дети, заменяли на посту отцов, у них рождались новые солдаты. Обучением и муштрой солдат занималась машина — тот самый автомат ШАХ, который обслуживал рудник, вел добычу и разведку руды. Постепенно новые поколения разучились говорить нормально, усвоили интонации автомата-заики.

Довольно просто объяснилось и недоразумение, почему машина сообщала неверные данные о запасах руды. Код, которым она зашифровывала цифры, был утерян еще при жизни того государства, так что истинного положения, каковы же действительные запасы руды, никто никогда и не знал. Система секретности сработала полностью.

Сейчас бывшие солдаты и солдатки находятся в специальной психиатрической лечебнице. Увы, все усилия медиков пока тщетны. Возвратить к нормальной жизни удалось только детей. Взрослые до сих пор продолжают играть в солдатиков: маршируют по шесть-восемь часов в сутки. Придумали себе различные посты и несут караульную службу по всем правилам, как предписывает устав. Грустно смотреть на них со стороны.

* * *

Я долго не решался спросить у Инги, куда девался протокол допроса? Почему никто не вспоминает про него?

— Протокол? — удивилась Инга. — Они вели протокол? Но ведь никто из них не умеет писать — они давно разучились. На столе обнаружили листы бумаги, исчирканные линиями и кривулинами, похожими на детские каракули.

Я облегченно вздохнул.

---

Журнал "Сибирь", № 2 за 1973, стр. 42-67.

--">