Фрэнк Патрик Герберт - Еретики Дюны

Фрэнк Херберт Еретики Дюн

Когда я писал «Дюну»

В моем уме не оставалось места для беспокойства об успехе или провале книги. Было только лишь желание работать над ее созданием.

Шесть лет исследований предшествовали тому дню, когда я решил собрать воедино мою историю. И увязывание множества сюжетных ходов, которые были мною задуманы, достигло той степени концентрации мысли, которой я никогда прежде не испытывал.

Эта история должна разрабатывать миф о Мессии.

Действию предстоит предложить другой взгляд на населенные человечеством планеты и энергетические устройства.

Также следует вскрыть взаимосвязи политики и экономики.

В ней обязательно должен присутствовать наркотик, пробуждающий самосознание, и рассказ, к чему приводит зависимость от него.

Питьевая вода должна быть только аналогией нефти, самой воды и других природных веществ и ресурсов, которые исчезают день за днем.

Это должен быть экологический роман, а значит, среди многих сюжетных линий, это должна быть, в не меньшей степени, история о людях, их радостях и заботах, об отношении к общечеловеческим ценностям, и я должен проследить каждую из этих линий на каждой стадии книги.

В моей голове не было места для мыслей о чем-нибудь еще.

Отзывы издателей после первой публикации были нескорыми и, как выяснилось, неточными. Критики всыпали книге по первое число. Более двенадцати издателей отвергли рукопись, прежде чем она была опубликована. Не было никакой рекламы. И все-таки что-то происходило.

Не прошло и двух лет, как я был завален жалобами книготорговцев и читателей, что они не могут достать мою книгу. Она удостоилась похвалы «Всемирного полного каталога».

Мне все время звонили люди, спрашивая, не собираюсь ли я учредить новый культ.

Мой ответ: «О Господи, нет!»

То, что я описываю, это — медленное осознание успеха. К тому времени, когда первые книги «Дюны» были закончены, не оставалось почти никаких сомнений, что работа стала популярной — одной из самых известных в истории, как мне говорили, — с проданными по всему миру приблизительно десятью миллионами экземпляров.

Теперь самый частый вопрос, который люди мне задают: «Что означает для вас успех?» Он меня удивляет. Хотя, признаться, я и не ожидал провала.

Это была моя работа, и я ее сделал. Части «Мессии Дюны» и «Детей Дюны» были написаны до того, как была завершена сама «Дюна». Они все больше обрастали плотью во время писания, но суть рассказанной истории осталась нетронутой.

Я был писателем, я писал. Успех означал, что я могу отдать еще больше времени моему занятию.

Оглядываясь назад, я осознаю, что подсознательно поступил верно. Пишешь не для результата и успеха не ждешь. Это отвлекает часть твоего внимания от собственного творчества.

Если ты готов творить, то все, что тебе надо делать — это писать.

Негласное соглашение между тобой и читателем. Если кто-нибудь заходит в книжный магазин и тратит кровно заработанные деньги на твою книгу, ты обязан сколько-нибудь занять этого человека, ты должен стараться изо всех сил.

Это и в самом деле все время было моим желанием.

Основная часть дисциплинирующей выучки — это ее скрытая часть, предназначенная не освобождать, но ограничивать. Не спрашивай: «Зачем?». Будь осторожен с «как?». «Зачем?» ведет к неумолимому парадоксу. С «как?» ты попадешь в ловушку причинно-следственного мироздания. И то и другое отрицает безграничность.

Апокрифы Арракиса

Тараза ведь рассказала тебе, что мы уже израсходовали одиннадцать гхол Данкана Айдахо? Этот — двенадцатый.

Говоря с намеренной желчностью, старая Преподобная Мать Шванги смотрела с галереи третьего этажа на одинокого мальчика, игравшего на закрытой лужайке. Яркий дневной свет планеты Гамму солнечными зайчиками отплясывал на белых стенах внутреннего дворика, наполняя все пространство ниже Преподобных Матерей таким сиянием, как будто на юного гхолу был специально направлен луч театрального софита.

«Израсходовали!» — подумала Преподобная Мать Луцилла. Она позволила себе кивнуть, заметив, каким же холодным безразличием веет от манер Шванги и от выбираемых ею слов.

«Мы израсходовали наш запас — пришлите нам еще!»

Мальчику на газоне было приблизительно двенадцать стандартных лет, но у гхол, с еще не пробужденной --">