Коста Димитру Канделаки - Последний грех

дождь, уже все грехи должны бы утонуть, даже самые большие. Хотя… Хотя, вот он, Вальтер, он же маленький — совсем еще маленький грех, а его пока не смыло. Это потому, что он высоко сумел забраться. Значит, дождь будет идти еще долго–долго, пока вода не поднимется на тысячу пальцев и не доберется до него. Может быть, Вальтер — это последний грех, который остался еще не смытым, и Бог будет упорно поливать землю из своей лейки, пока наконец вода не подхватит Вальтера и не отхлынет, унося его в сточный колодец, как тот кораблик, который он пускал давно–давно, когда еще ручеек, бегущий по краю Мюллер–штрассе, не превратился в бурную клокочущую реку.

Он отчетливо представляет себе, как вода крутит и уносит его, а за ним перепуганную Хильду и недовольную Грету, которая плюется и ворчит. Хотя, нет. Их–то вода не должна смывать, потому что грех — это он, Вальтер, а значит…

- Эй, ты долго там? — отрывает его от размышлений Хильда. — Хватит лить воду, ее и так слишком много.

Она приносит мальчику забытое им полотенце. Полотенце влажное, пахнет сыростью и плесенью. Это раньше оно было пушистое, теплое и вкусно пахнущее солнцем, а теперь — вот такое, как будто его должго держали в болоте.

Вальтер неохотно и кое–как проводит ничего не вытирающим полотном по лицу и рукам.

Грета давно уже не заходит есть на кухню, потому что ее больные ноги не хотят сделать и шагу. Хильда утверждает, что это не больные ноги, а — эгоизм. Старухе просто так удобно, ей нравится, что за ней ухаживают, приносят еду в постель, убирают судно, помогают надеть халат.

Вальтер не любит просо. Он уныло давит ложкой плотный желтоватый и неприятно пахнущий ком, в который не добавлено ни капли масла, потому что масло давно закончилось, а всех коров, которые его дают, — смыло.

- Коровы очень много грешили, — говорит мальчик задумчиво.

- Чего ты там? — отзывается Хильда, которая в комнате ухаживает за Гретой и не слышит.

- А когда вернется папа? — спрашивает Вальтер. — Скоро он построит ковчег?

Старая Грета снова разражается лающим хохотом и только громче лает оттого, что Хильда шикает на нее.

- Не знаю, — отвечает мать, входя в кухню с пустой тарелкой.

Тарелка блестит так, будто ее вымыли, потому что Грета выскребла из нее все до последнего зернышка. И при этом она каждый день жалуется на больной желудок и отсутствие аппетита и утверждает, что скоро умрет.

- Но разве так трудно построить ковчег? — недоумевает Вальтер.

Действительно, ведь ему удавалось сделать кораблик из коры за какую–то пару часов.

- Папа не очень хороший плотник, — отвечает Хильда.

- Не скажи! — кричит из комнаты Грета, которая, наверное, напряженно прислушивалась к их разговору. — Буратин–то у него строгать получалось очень хорошо!

- Тварь! — шепчет Хильда.

- Папа был кукольник? — удивляется Вальтер. — Ты никогда не говорила, ма…

- О да! — не унимается старуха. — Он был великий кукольник и волшебник! Умел появиться ниоткуда, выстрогать куклу и исчезнуть никуда!

- Не слушай бабушку, сынок! — отвечает Хильда громко, чтобы старуха ее слышала. — У нее от сырости мозги совсем прокисли и заплесневели!

Вальтер представляет, как из ниоткуда, прямо из воздуха появляется папа в черном плаще, расшитом золотыми звездами и таком же колпаке. Именно такой волшебник был на картинке, которую мальчик когда–то давно собирал из кубиков. В одной руке у волшебника большое полено, в другой — волшебный рубанок. Несколькими быстрыми движениями рубанка он превращает полено в куклу и растворяется в воздухе. А деревянная кукла с тихим «плюх!» падает в воду и плывет от их холма туда, где был городок, а теперь только сиротливо торчит шпиль часовой башни, а бесконечные дождевые капли стучат и стучат по деревянному тельцу.

Вальтер на минуту приходит в себя и слышит ругань. Мама ушла в комнату, и там они с бабушкой сцепились в клокочущей и бурлящей ссоре. Вальтер давно привык к их ссорам и перестал каждый раз огорчаться, когда начинается склока. Теперь он даже рад бывает, что громкие звуки заглушают мерный и заунывный шум дождя.

Раньше они тоже ссорились, но тогда у них было на это гораздо меньше свободного времени, потому что маме приходилось работать и дома она появлялась только к вечеру и такая

--">