Артём Ирекович Белоглазов - Бимка

– радовался, находя всё новые и новые изъяны. Выискивал и отмечал малейшие несуразицы – вот, вот и вот. Ну точно не живой! Неестественно ходит, неправильно лает и вообще. А из бока – гляньте-ка! – торчит клок ваты. Так вот ты какой, Бим, – несуразная, нелепая игрушка!

Пес зашатался и рухнул на дорогу. Замер кучей тряпья.

– Батарейка, наверно, кончилась. – Алена, как ни в чем не бывало, вертела колечко на пальце. – Надо будет сменить ему батарейку. Забавная какая игрушка. А если сломалась – отнести в мастерскую. Гарантийный талон есть на него?

– Да, да, – поддакнул Лёнька. – В мастерской его быстро заштопают.

– Пойдем? – предложила Алена.

– Пойдем, – согласился Лёнька.

И они пошли гулять. Кот Василий, притаившийся на яблоне, смотрел на поверженного врага зелеными, полными ужаса глазами и жалобно мяукал.

Лёнька хотел сказать Алене, какая она замечательная, красивая, и что очень-очень ему нравится. Но так и не решился. Он шел и злился на себя. Злился своей стеснительности, а еще больше того конфуза, который случился из-за Бимки. Алена что-то весело щебетала, Лёнька невпопад кивал и всё думал, какой он был дурак, когда верил, будто Бим живой. И какой дурак он был, когда гордо показывал эту тряпичную куклу Аленке, и когда пытался спорить и что-то доказывать.

Чтобы спустить пар, он начал врать, начал сочинять какие-то потешные истории про Бима, насмехаться над ним. И в конце-концов обессилено умолк, заметив, что Алена его не слушает. Девчонка зябко поводила плечами – в воздухе разливалась вечерняя прохлада; в стремительно темнеющем небе плыл окутанный призрачным, лимонным свечением шар луны, сквозь прорехи туч подмигивали из недосягаемой выси звезды.

– Вон Большая Медведица, – Лёнька ткнул пальцем вверх. – Видишь? Ковшик с ручкой.

– Пошли домой, – попросила Алена. – Я замерзла что-то.

И они повернули назад. Прошли по улице Садовой, Фрунзе, Двадцатого партсъезда и вышли на Юбилейную. На месте, где лежала собака, темнели слаборазличимые потёки.

– Смотри-ка, убежал, – обрадовался Лёнька. Он уже остыл, разочарование схлынуло, и ему в чем-то стало жаль Бима. – Пятно какое-то осталось, – тихо добавил он.

– Это у него из батареек электролит вытек, – пошутила Алена.

Лёнька отмолчался.

– А знаешь, – неожиданно произнесла Алена, – он действительно был похож на живого. Я специально сказала, что он игрушечный и у него моторчик. Тебя хотела подразнить. Знаешь, на самом деле непонятно: он вел себя как настоящая собака. А когда я увидела вблизи – какой он, то подумала, этого не может быть. Не бывает живых кукол. И сказала, что это робот. Но механические собаки, они не такие. Веркиного пёсика ни за что не спутаешь с живым.

Лёнька молчал.

– Я бы тоже завела себе кого-нибудь. Сначала я хотела кошку, потом собаку. Но мама говорит, хлопот с ними: ухаживать надо, гулять, кормить. Шерсть везде. Ночью спать не дают – бесятся. Мама, конечно, права. Возиться с ними, с настоящими. Мне папа обещал купить собаку-робота, ну, если четверть закончу на "хорошо" и "отлично". Роботы классные. А твой Бим еще прикольней.

– Он не мой, – мрачно буркнул Лёнька.

– А чей?

– Не знаю.

– Ну-у, – Алена надула губки. – Так не бывает. Ты найди его хозяина, ладно? Спроси – за сколько он продаст. Папа заплатит, и все во дворе будут мне завидовать – ни у кого такого пёсика нет!

Они подошли к Аленкиному дому. Из-за расшитых цветами занавесок в палисадник сочился теплый желтый свет; на веранде пили чай и негромко смеялись. В зале работал телевизор, его синеватые блики дрожали на неплотно задернутых шторах, будто потерявшиеся и замерзшие солнечные зайчики. Березы в палисаднике заговорщически шуршали ветками, а вокруг фонарного столба, который остро очиненным карандашом вонзался в залитый черной тушью ватман неба, вилась мошкара.

Лёнька робко взял девочку за руку. Звезды в небе, казалось, подбадривали его: смелее, смелее!

– Ты чего? – прошептала Алена.

Лёнька зажмурился и неловко ткнулся сухими горячими губами куда-то в Аленкину шею. Ее волосы вкусно пахли медом и отчаянно щекотали нос. Мальчишка чуть было не чихнул.

– А, целоваться, – догадалась она. – Кто же так целуется, глупый? Хочешь, научу, как надо?

Она притянула его к себе, крепко-крепко обняла и долгим, сочным поцелуем запечатала губы.

– Теперь ты меня ждать будешь, да? Писать любовные письма? – спросила Алена, поправляя --">