Борис Борисович Батыршин - Клык на холодец

Всё дело было в «Зове Леса», одном из трёх загадочных лесных недугов. Перед ним пасовали и официальная медицина, и местные знатоки зельеварения. Даже самые сильные снадобья приносили лишь временное облегчение, да и то не каждому. Всех прочих гнали обратно в Лес жесточайшие приступы головной боли и глубокой, на грани суицида, депрессии.

Сергей был редким, может быть, единственным исключением из общего правила. Нечувствительность к Зову Леса позволяла ему отдаляться от МКАД на любое расстояние, хоть в другое полушарие, и оставаться там сколько душе угодно. Знал об этом только Студент, его напарник по рискованному рейду в Щукинскую Чересполосицу.

А девушка уже сменила тему:

– Как там Лина, не в курсе? А то до нас в Коломенском только слухи доходят…

– Жива, что ей сделается? Повезло, что такая твердолобая – рогатка у Яськи мощная, могла и череп пробить.

Лискина подруга оказалась втянута в опасную авантюру, затеянную её соплеменниками, золотолесцами, одной из самых мощных общин Московского Леса. Обосновавшись на Метромосту и Воробьёвых горах, лидеры «Золотых Лесов» постепенно распространяли своё влияние на фермерские общины вдоль всей Москвы-реки и активно играли в политику.

Лина приняла участие в головоломной «спецоперации», затеянной против чересчур независимого, по мнению некоторых, егеря. Мало того – она же эту операцию и разрабатывала. Результатом стало тяжёлое сотрясение мозга у неё самой плюс несколько трупов – наёмников – сетуньцев и самих золотолесцев.

– Она сейчас где, на Воробьёвых?

– Нет, осталась в Серебряном Бору. Оттуда проще добираться до Динамо.

– Туда-то ей зачем? – Лиска стояла дверном проёме, завёрнутая в полотенце. Рука придерживает узел на груди, мокрые волосы соблазнительно рассыпаны по плечам, на стройных ножках, едва прикрытых махровой тканью коротко обрезанные валенки подвалы в «схроне» холодные, бетонные.

– Ей, как и мне, велено явиться в Петровскую Обитель. Третейский суд состоится там.

– Всё-таки обратились к друидам?

Сергей подвигал в песке джезвы и повернулся к подруге. До чего приятно было смотреть на неё – мокрую, беззаботную… счастливую.

– Как думаешь добираться?

– С путейцами до Белорусского, а дальше пёхом.

– Сегодня отправишься?

– А чего тянуть? Вот и Студент ждёт на мосту у Кузнеца. Он, кстати, тоже вызван, свидетелем.

– Отлично! – обрадовалась девушка. – Мне как раз надо…. ой, убегает!

Сергей кинулся к жаровне – поздно. Кофейная пена, взошедшая густой коричневой шапкой, плеснула на раскалённый песок. Зашипело, повалил ароматный пар.

– Тьфу, чтоб тебя!..

II

г. Пушкино.

Малый конференц-зал, расположенный на третьем этаже здания с неприметной вывеской «РИИЛ» на фасаде, именовался «Бункер». Неофициально, разумеется. Окон здесь не было, как и вентиляционных каналов, связанных с общей системой кондиционирования. Электропитание – автономное, от генераторов, находящихся в строго охраняемом помещении этажом ниже. Микро- и наногаджеты отсекались с помощью мощных стационарных сканеров – внутрь Бункера вообще не допускались устройства, содержащие электронные компоненты. Проектировщики сделали всё, чтобы кто-нибудь не в меру любопытный не смог услышать ни слова из сказанного в этих стенах.

Сегодняшнее совещание не требовало особой секретности. Просто председательствующий, носивший немалые звёзды, решил лишний раз пустить пыль в глаза визитёру из другого, как говорили во времена рухнувшей Империи, «смежного» ведомства.

«Смежники» давно мечтали подмять РИИЛ под себя, и как раз сейчас, если верить конфиденциальной информации, готовы были предпринять очередную попытку. Аппаратные игры – им любые катаклизмы нипочём.

– …следует отметить: наши возможности столь же ограничены, как и двадцать пять лет назад. С тех пор, как на самом высоком уровне было решено свести вмешательство в дела Леса к кордонному режиму по линии МКАД и санитарным мероприятиям, связанным с Зелёной Проказой, наши усилия ограничены сбором информации. Но даже в этом мы не достигли сколько-нибудь заметных успехов.