Антон Шаффер - Арт-Джаз

Антон Шаффер АРТ-ДЖАЗ

Любимому городу, с надеждой,

что мы никогда не увидим его таким…

ЧАСТЬ I

Глава 1

Теплый сентябрь пригревал последними лучами ускользающего в глубокую осень солнца. Москва медленно, но верно начинала погружаться в спячку, которой суждено было продлиться несколько долгих месяцев — дождливых, снежных, холодных. Но теперь еще было не время. А потому, москвичи толпами выходили из своих домов, из душных, еще не остывших от лета квартир, и гуляли по залитому солнечным светом городу, жадно собирая последние подарки погоды.

Была суббота. Вторая суббота сентября. Арт, как обычно, проснулся рано — грех в такие деньки валяться в постели. Да и вообще, привычка рано вставать выработалась у него уже давно, хотя объективной необходимости делать это каждый день не было. Арт жил по свободному графику, не завися практически не от кого. Профессия такая.

Заскочив в душ, Арт перехватил на бегу пару бутербродов, заботливо оставленных мамой в холодильнике, выпил стакан сока и, втиснувшись в джинсы с футболкой, прихватив инструменты, вышел из квартиры.

На улице действительно было здорово. Да и место для каждодневных выходов из дома было просто великолепным — Арт с мамой жили в Казарменном переулке, в старом четырехэтажном доме, на самом углу с Подсосенским.

Выйдя из подъезда и свернув направо, через минуту Арт оказался на перекрестке, разделяющим Яузский и Покровский бульвары. Собственно, в данный момент это и было его местом работы. Если быть точнее, то не сам перекресток, а та часть Яузского бульвара, которая спускалась вниз к набережной, откуда открывался прекрасный вид на высотку на Котельнической набережной. Его-то она и интересовала.

Поставив мольберт, Арт расставил на специальном раскладном столике краски и кисти, после чего аккуратно извлек из чехла холст и установил его на подставку. Можно было начинать писать.

Арт был художником.

Вообще-то, звали его Артем, но еще со Строгановки за ним закрепилось это прозвище, которое было удачным сокращением его полного имени. Сам он был вовсе не против, а, отчасти, и рад столь удачному сокращению. Еще бы! Не у каждого имя столь говорящее!

Пейзаж с высоткой Арт рисовал уже третий день — работал он в технике мастихин, которая не требовала особого мастерства, но для городского пейзажа была самой подходящей. Заказ на картину с этим уголком Москвы он получил, как обычно, через мать, которая вот уже несколько лет выполняла обязанности его негласного менеджера. Здесь все получилось само собой. Мать работала гидом в одной из экскурсионных фирм, возила туда-сюда иностранцев, а заодно и предлагала по приемлемым ценам (а не тем, что загибают на Арбате) купить пару-тройку холстов с видами столицы. Иностранцы с радостью соглашались. По большей части они заказывали виды Кремля и прочих «попсовых» точек, как их сам для себя определял Артем, но в этот раз в привередливую западную душу запало бульварное кольцо.

Артем неспешно накладывал краску на холст, а потом умело начинал обрабатывать ее скребком, придавая изображению некоторую расплывчатость. Времени у него было еще полно — турист уезжал только через неделю, а картина была почти закончена. Теперь он работал, что называется, для души. Писать бульвары ему было только в радость.

Случайные прохожие периодически останавливались возле Арта и наблюдали за его работой. Какая-то старушка, задержавшись чуть дольше остальных, даже начала давать советы, причмокивая беззубым ртом. Арт лишь улыбнулся в ответ — уж кто-кто, а советчики ему были совершенно не нужны.

Когда все произошло, он как раз подправлял на холсте кроны деревьев, пытаясь придать им тот особенный осенний оттенок, который прекрасно заметен в реальности, но так сложен в плане перенесения на полотно. Из-за гремящего трамвая маршрута номер тридцать девять, следующего от Университета в сторону Чистых прудов, высочил черный «Кайен», который, визжа тормозами, резко развернулся на месте, оставляя на асфальте следы от шин. В воздухе запахло жженой резиной. Арт удивленно смотрел на разворачивающееся перед его глазами картину.

Тем временем из машины высочили два здоровых амбала и побежали в сторону ограды, отделяющей проезжую часть от бульвара. Они лихо перепрыгнули через чугунное ограждение и ринулись прямо на художника. Мольберт упал --">