Константин Викторович Кузнецов - Мелодия далеких ветров

на полученные дары. Следом за нападением в крепость пришла новая напасть: болезнь, заставившая поселенцев вздрогнуть от ужасного мора. Хоакин лишился жены, первенца и двух братьев. Именно в этот трудный час, когда каждый третий едва справлялся с отчаяньем и ужасное безумие уже стучалось в ворота каждого дома, нашелся человек, чей дух оказался сильнее любых невзгод.

Несмотря на столь юный возраст, Хоакин стал настоящим лидеромФуэрте Эспаньол. Люди поверили ему, восхищаясь и поражаясь стойкости юного лидера. Каждое слово нового предводителя имело достаточный вес и редко кто решался ослушаться его приказа. Он не повторял дважды, утомляя селян массивными речами, строя смелые и зачастую неосуществимые планы. Нет, он был не таким. В его голосе никогда не звучало фальши: знаешь — говори; не уверен — молчи, — так считал сам Хоакин и учил этому золотому правилу даже умудренных опытом кормчих, которые пытались соперничать с ним даже в мелочах.

* * *

Пара испанских кораблей были встречены поселенцами с нескрываемой радостью: словно посланники надежды они вошли в бухту на всех парусах, не боясь разбиться об острые камни видневшиеся по правому борту. Их вела вперед золотая цель: карта острова Лимбу хранилась под замком в каюте капитана и ждала своего звездного часа.

Хоакин не удивился, когда узнал истинную причину столь раннего визита в их забытую богом дыру.

— Губернатор Писсаро не в восторге от твоего провозглашения, — обратился к юноше капитан Гонсальво, тут же пояснив: — Достаточно юный возраст может стать для вас непреодолимой помехой в достижение поставленной цели…

— Все так, — согласился Хоакин. — И я бы с удовольствием отказался от своего поста, но не могу нарушить данного мной слова. Губернатор далек от насущных проблем, а я чувствую в себе силы помочь соотечественникам. Так зачем же уповать на человеческую глупость, которая может подкараулить любого, даже самого великого мыслителя.

Капитан только развел руками, не смея спорить с юношей. И вскоре он понял, каким образом юноша заполучил власть в форте. Хоакина невозможно было не послушать. Размеренный, бархатный голос поражал своей проникновенностью, а целостность фраз представляла собой незыблемый монолит из любви, веры и мудрости.

— Вы как-то упомянули, что взвалили на себя слишком тяжелую ношу не из праздного развлечения, — однажды сказал капитан. — Ваше обещание… оно было адресовано кому-то конкретному?

— Клятва, — поправил его Хоакин. — Это было клятва. Когда моя жена уже была на смертном одре, я дал зарок, что приложу все усилия, чтобы уберечь остальных жителей форта от бесконечных бед. Услышав мои слова она со спокойной душой отошла в мир иной.

Гонсальво понимающе кивнул. Ему стало все понятно. Подобный зарок заслуживал лишь уважения. Но его продолжал мучать один единственный вопрос:

— Неужели Новый свет так плох, как о нем говорят?

Юноша долго думал, а затем ответил:

— Порой он напоминает мне ад… А иногда, я думаю, что это самое прекрасное место на земле. Но первое сравнение приходит мне на ум куда чаще второго.

Вскоре Гонсальво испытал на себе коварство чужого мира. Неведомый недуг свалил его буквально за одну седмицу. А к новолунию он умер в страшных муках, в полном беспамятстве. Лишь юноша, обладавший, по мнению многих завистников незаслуженной властью, удостоился последней немощной улыбки капитана.

Позже Хоакин вспоминал, и никак не мог взять в толк: почему он согласился занять место Гонсальво?

Путешествие испанцев должно было продолжиться, а достойной замены капитану так и не нашлось. Толстосумы, вложившие немалые средства в данное предприятие, готовы были окунуться в любую авантюру, лишь бы достичь сокровищ таинственного острова. Фортуна, не раздумывая, подмигнула именно Хоакину. Он один из не многих кто имел достаточный морской опыт. Частенько выбираясь на шлюпе в море, в дозор, он прекрасно разбирался в навигации и особенностях местных морей. При этом нередко давал бой пиратам, которые ища легкой наживы, частенько заглядывали в гости к новым обитателям диких земель.

Конечно, возглавить галион казалось чем-то недостижимым, но бумага, подписанная доном Овандо, согласно которой форту причиталось три процента от найденных в заброшенном городе сокровищ, являлось хорошей возможностью решить все финансовые трудности поселенцев. Уверенность Хоакина взяла верх --">