Андре де Лорд - Музей восковых фигур

Андре де Лорд «Музей восковых фигур» André de Lorde «Figures de cire» (1910)

В один из зимних вечеров четверо молодых людей ужинали в модном кабаре на Больших бульварах. Комната сияла, наполненная светом; цыганские скрипки рыдали в неторопливом вальсе, а драгоценности женщин под серебристым отблеском электрических ламп сверкали тысячами огней.

Это был тот восхитительный час, когда взбудораженный рассудок пускается в духовные фантазии, отрекаясь от метафизических расчетов. Дождь и ветер, бушевавшие снаружи, как будто объединились, чтобы на контрасте сделать эти минуты еще более очаровательными и уютными. Эгоизм людей позволяет им по-настоящему почувствовать вкус существования лишь тогда, когда они думают о своих менее удачливых собратьях. Поэтому вполне естественно, что эти четверо молодых людей при каждом порыве ветра вспоминали далекие кварталы, в которых в эту минуту тщетно ищут укрытие бедняки: спины согнуты, колени дрожат, льется вода, дует ветер, а несчастные, которые не знают, где поспать и где поесть, с отчаянной безнадежностью тащатся по бесконечным пустынным улицам. С легкомысленностью, присущей их возрасту, юноши забавлялись, рисуя у себя в воображении все новые и новые детали.

— Это идеальное время для совершения преступления, — сказал, усмехаясь, старший из них, весьма привлекательный белокурый юноша по имени Пьер де Лиен, и, слегка откинувшись на стуле, направил дым своей сигары в потолок. — Описывая преступление, писатели никогда не упускают возможность призвать на помощь ветер, дождь, гром или снег, — продолжал он. — Представьте себе театр, на сцене довольно зловещие декорации — например, одной из тех старых улиц, о которых вы только что говорили; ночь, идет дождь, дует штормовой ветер; убийца с ножом в руке прячется в углублении стены… Какой шикарный страх у зрителей! Эффект гарантирован. Ну надо же, — добавил он, указывая на самого младшего из своих товарищей, который слушал его с лихорадочным вниманием, — посмотрите на Жака: он уже напуган.

Тот, кого он только что назвал, налил себе в бокал ликера и сказал:

— Да, это правда, я не люблю такие истории. Мы не можем поговорить о чем-нибудь другом?

Все рассмеялись.

— Мне всегда было страшно, — продолжал Жак. — Еще ребенком, живя в доме родителей, я не смел подняться с цокольного этажа на первый после наступления темноты. Однако приходилось. «А! Хватит!» — я кричал, я плакал, цеплялся за перила лестницы, чтобы не идти вперед. Няня рассказывала мне самые фантастические истории о кровавых постоялых дворах, расположенных на обочинах дорог, где путешественников поджаривали в хлебной печи; о разбойниках, которые грабили своих жертв, подвергая их страшным пыткам; о ночных привидениях, белых дамах, трупах, пробужденных от вечного сна, о призраках, гремящих цепями. Глупая женщина, она испортила мне нервы! Теперь, без сомнения, я стал немного смелее. Однако я все еще частенько заглядываю под кровать перед тем, как лечь спать. Я в своей комнате, ничего такого не предполагаю и вдруг думаю: «А вдруг там кто-то есть?» Потому и заглядываю.

— Но если тебе хватает смелости заглянуть, значит, ты не испуган по-настоящему, — воскликнул его сосед, Луи Моннье. — Потому что, если бы ты все же нашел спрятавшегося там человека…

— Ну так я боюсь тогда, когда думаю: «Там кто-то может быть», — ответил Жак. — А когда заглядываю, я больше не чувствую этого страха.

— Страх сидит внутри нас, — сказал Пьер. — Он исходит не от предметов, которые нас окружают, и не от погоды. Когда мы боимся, мы боимся всего — и ничего, без каких бы то ни было причин. Мы не можем больше видеть, мы не можем больше слышать. Страх — это просто нервное заболевание… Нервы слишком чувствительные, слишком слабые, перевозбужденные. Человек, здоровый душой и телом, не боится, а трус — это больной, и зачастую больной неизлечимо.

— Эй! Позволь-ка! — перебил его Жак. — Я здоров и душой и телом — так же, как и ты.

— Ты сам только что сказал, что у тебя нервы не в порядке.

— Я с тобой не согласен, — заявил, обращаясь к Пьеру де Лиену, другой молодой человек, который до этого несколько минут молчал. Звали его Эдмон Сутюрье. — Отважный человек — ты ведь легко его узнаешь, не так ли? Солдат, который с улыбкой на лице встречает смерть на поле битвы, а если это моряк — то бурю и кораблекрушение.

Врач, который во время эпидемии рискует жизнью каждую минуту, --">