Владимир Анин - МАНАГУAНДА

Владимир Анин

МАНАГУAНДА

I

«Рота, подъем!» - словно взрыв где-то глубоко в подсознании, отзвук которого мгновенно

достигает самых кончиков нервов. И будто вспышка перед глазами, заставляющая мгновенно

разомкнуть веки. Мозг еще не проснулся, а тело, точно пружина, выпрыгивает из постели и уже

натягивает на себя солдатскую робу.

«Форма одежды номер два!» - значит, голый торс. Брюки остаются, а майку надо снять. И ты

уже выскакиваешь из казармы на улицу, одетый именно по той форме, которую объявил

дневальный.

«Строиться на утреннюю физическую зарядку!» - несется вслед.

Третий месяц Сергей выбегал строиться на эту самую зарядку и уже стал привыкать к

необходимости так резко просыпаться. Поначалу, правда, это вызывало бурный протест. Ведь в

своей прежней, доармейской жизни он привык понежиться после сна минут десять в постели.

Зарядка? Да ни за что! Несколько раз, еще учась в школе, он пытался побороть свою лень и

приобщиться к физической культуре, но придерживаться заданного режима удавалось не более

двух-трех дней. После этого зарядка перемещалась на после школы, а потом и вовсе забывалась.

За всю жизнь он не удосужился выскочить на улицу рано утром, да еще с голым торсом.

Теперь все переменилось. Подъем, пробежка по чавкающей после дождя гравийной дорожке

стадиона, подтягивание и подъем переворотом на турнике, отжимание, махание руками-ногами и

тому подобные физические упражнения, призванные тренировать дух и тело.

Вот и этим утром, пробежав в толпе положенные три круга вокруг стадиона, повисев на

скользком турнике и слегка испачкав живот на очередном отжиме, Сергей трусцой направлялся к

казарме. И только теперь к нему стали возвращаться какие-то более или менее связные мысли.

До этого они, казалось, бежали где-то далеко позади. Сергей окончательно проснулся.

Запрет на посещение туалета перед зарядкой тоже был своего рода тренировкой на

выносливость. Поэтому, вернувшись в казарму, первым делом вся рота устремилась в туалет, где, расталкивая друг друга, солдаты выстраивались вдоль длинного, похожего на канаву писсуара.

Четыре лестничных пролета, и Сергей оказался в длинном коридоре старой казармы. По обе

стороны тянулись ряды дверей, через которые сновали полураздетые солдаты. Особенностью

этой казармы было то, что она состояла из множества небольших комнат - спальных помещений, любовно именуемых «кубриками». Хотя никакого отношения к морскому делу их войсковая часть

не имела.

Вбежав в кубрик, Сергей кинулся к своей тумбочке и вытащил «умывальные

принадлежности». У окна возился с тряпкой «очередной уборщик» - дежурный, который вместо

зарядки должен был наводить порядок. Второй «уборщик» лениво елозил по полу веником.

Сергей выдавил зубную пасту на щетку, схватил полотенце и, выскочив из кубрика, сбежал вниз

по лестнице, туда, где в полуподвале находился туалет и комната для умывания, или просто

«умывальник». Там уже вовсю шел процесс «принятия водных процедур». Протискиваясь к

немногочисленным кранам, солдаты начинали с невероятной скоростью орудовать щетками и

полоскать рот ледяной водой, от которой сводило зубы. Затем, кряхтя и завывая, ополаскивались

по пояс и уступали место напиравшим сзади товарищам. Обычно этим утреннее умывание и

ограничивалось. На большее времени не хватало.

Это была учебная часть, так называемая школа сержантского состава, и такого понятия, как

«дедовщина», которым призывников пугали еще со школьной скамьи, в прямом понимании здесь

не существовало. «Дедами» были только сержанты. Солдаты, которых называли курсантами, подчинялись им по определению. Неуставные взаимоотношения сливались с уставными и были

завуалированы воинской субординацией. Сержант имел право заставить молодого