Иван Калиничев - Изгои (СИ)

Высадка. Изгои

01. Глава, в которой все идет не по плану

Дорогой читатель! Прежде, чем начнешь читать этот роман, введу тебя в курс дела. Книга, которую ты открыл, самостоятельная часть межавторского проекта «Высадка», на стыке жанров «Выживание», «Попаданцы» и «Фантастика». Читать первые книги можно и нужно в любом порядке. Погнали!

Луцык чувствовал, что стремительно летит куда-то вниз.

Открыв глаза, увидел под собой облака, до которых в буквальном смысле было рукой подать. Грудь перекрещивали ремни нераскрытого парашюта.

Кувыркаясь в небе и вопя от ужаса, Луцык ощущал, как мощный поток воздуха забивался в рот и буквально разрывал легкие.

Тем временем все стремительнее приближалась земная поверхность.

«Все, пропал ты, Витя!» — мелькнула невеселая мысль.

А ведь как хорошо все начиналось! Посиделки в кафешке со старыми друзьями, смех, веселье, шутки…

Но обо все по порядку.

В «Сайгоне» подавали классную вьетнамскую водку. «Неп Мой». Сорок пять оборотов. Проваливается просто отлично, не то что наша родная. Можно пить и без закуски, но лучше, конечно, закусить. «Неп Мой» коварен. Если не закусывать, унесет быстро. Из чего ее гонят, одному богу известно. Но похмелье щадящее. А если не мешать с пивом, то вообще нормально. Просыпаешься свежий как огурчик.

Кстати, «Сайгон» — это не город на юге Вьетнама, а кафешка на севере Москвы. Ничего себе место. Простенько и со вкусом. А цены по столичным меркам более чем гуманные.

В «Сайгоне» за широким столом, накрытым клетчатой скатеркой, сидели трое.

Владимир Остапов, режиссер. Высокий, косая сажень в плечах, на запястье дорогие котлы, во рту белоснежные зубные импланты. В движениях усталость и ленца. Во взгляде чуточку надменности. Друзья зовут его Остапом.

Гога, он же Жора, он же Юрий, он же Гора, он же Гоша Шпаликов по кличке «Кабан». Добродушный толстяк, чем-то напоминающий актера Джо Хилла времен фильма «Superперцы». Работает курьером.

Виктор Луцык, популярный автор романов ужасов. Среднего роста, голубоглазый блондин. На лбу едва заметный шрам. Характер сложный. У него нет клички, с такой фамилией она просто не нужна.

— И что тебя все в эту дыру тянет, — вздохнул Остап, взглянув на Кабана.

— Нормальное место. Не хуже других, — ответил тот, налил в пиалу зеленый чай из белого квадратного чайника, сделал глоток и зажмурился от удовольствия.

За соседним столом здоровенный дядька с аппетитом закусывал водку какой-то вьетнамской снедью. Через стол от него две девчушки хлебали фо-бо и хихикали. Больше в «Сайгоне» никого не было.

— Надо быть к народу поближе, Остап, — сказал Луцык.

Режиссер скривился:

— Прекращай.

— Что?

— Прекращай меня так называть.

— И как же тебя прикажешь называть? Владимир Данилович?

— Даниилович.

— А чего не Вольфович?

— Хватит собачиться! — навел порядок Кабан. — Когда Джей подойдет?

— Сказала, минут через двадцать. Она тут недалеко, поет в кабаке, — зевнул Остап.

— Так может, уже закажем? — Луцык почесал горло. — А то скучно стало. Пока там Джей объявится…

— А ты, я вижу, уже с утра заказываешь, — подметил повелитель артистов.

— Всего-то пару пива выпил… Ну ладно, четыре… В конце концов, имею полное право! Я роман закончил.

— И про что на сей раз? Вампиры, зомби, оборотни?

— Нет, не мой профиль. Я про маньяков пишу.

— Написал бы хоть раз о чем-то добром и светлом.

— И это мне говорит человек, который снимает ментовские сериалы! Как там твой последний шедевр назывался? «Хроники УГРО-5»?

— Шесть.

— Один хрен.

— Зато моя работа хорошо оплачивается. А вот ты сколько за свой роман получил?

— Не в деньгах счастье, Остап.

— А в их количестве. Кстати, если надумаешь переквалифицироваться в сценаристы, велком. Чем смогу — помогу.

— Плавали, знаем. Ты один раз мне уже подкидывал работенку и ничего не вышло.

— Как же помню. Сериал про маньяка. «Сатана» назывался. Но ты сам виноват. В нашем деле нужно писать быстро и просто, а ты глубоко копаешь.

— Есть такое.

— Я, кстати, тоже думаю, что надо бы уже пивка заказать и пожрать что-нибудь, — вернулся в беседу Кабан и довесил. — Только я на нулях.

— Об этом можно было и не говорить, — усмехнулся кинодеятель.

— Я отдам, ты же --">