Ната Лакомка - Четвертый брак черной вдовы

— Донья, добрая донья! — перебил он ее, пытаясь подняться из пуховой постели, куда его положили, отмыв и побрив. — Не тратьте времени и сил, и денег тоже не тратьте, потому что все это лишнее. Я до сих пор понять не могу — что вы во мне нашли и зачем притащили сюда? А зачем того это поцеловали?

Катарина ушла, чтобы не видеть его ухмылки, и, выйдя из комнаты, спряталась за углом, возле чулана, кусая губы. Не узнал. Он ее не узнал. Нет, она и не надеялась, и даже не думала об этом, но как же обидно. Именно здесь ее и нашла Лусия, увела в гостиную и начала вливать яд через уши, сотрясая воздух ненужными упреками, жалобами и советами.

— Мы с тобой подруги с детства, Кэт! — увещевала она, бросившись на колени перед креслом, в котором сидела Катарина, и схватив ее за руки. — Объясни же, что на тебя нашло? Этот жуткий человек, этот убийца в твоем доме…

Катарина вдруг вспомнила, что с самого утра ничего не ела, а теперь уже время далеко за полдень — и голова кружится, и такая усталость навалилась, что лучше бы вздремнуть часок в беседке или в кресле в саду.

— Ах, я даже не представляю, как рассердится донна Флоренсия! — Лусия вскочила и забегала по комнате, заламывая руки. — А дон Фабиан — тот будет в ярости! Ну как можно было быть такой безрассудной, Кэт?!

— Как можно быть такой болтливой, донья? — раздался вдруг низкий раскатистый голос, и женщины одновременно оглянулись на дверь.

На пороге стоял дон Хоэль, в одних подштанниках, и почесывал грудь тыльной стороной перевязанной ладони.

По приезду в Каса-Пелиродхо дона Хоэля отмыли, побрили и вычесали, и теперь он благоухал мятным мылом и выглядел даже по-человечески.

Впрочем, нет. Тут Катарина погрешила против истины. Дон Хоэль Доминго, прозванный Драконом, выглядел сейчас невероятно. Даже в бинтах и полуголый (а, возможно, и именно потому, что полуголый), он походил на древнего бога Нуберу, который, если верить преданиям, являлся смертным женщинам в облике человека и соблазнял их.

Усталость словно сняло рукой, и Катарина почувствовала себя необыкновенно свежо, словно только что южный морской бриз дохнул в лицо. Неужели, это дон Дракон своим непристойным видом так ее оживил?.. Да, наверное, когда смотришь на сильного и красивого человека, то и сам приободряешься. А он был красив — дикарской, дерзкой красотой.

Но не только физическая красота и сила, еще и внутренняя сила исходили от этого человека. Лусия оставила нравоучения и уставилась на него, позабыв о приличии. Катарина прекрасно ее понимала — ее саму бросило в жар, и она поспешила принять самый холодный, самый безразличный вид, чтобы скрыть волнение.

— Вы зачем встали? — спросила она строго. — Вам назначили лежать и только лежать. Как вы можете быть таким небрежным к собственному здоровью? И служанка я ведь приставила к вам служанку, надо было попросить ее, а не вставать

— Отхожее место мне ваша служанка не притащит, — ответил Хоэль грубо, проходя в комнату и с неодобрением оглядываясь. — Но я ошибся дверью, кажись.

Комната использовалась Катариной, как маленькая гостиная, где принимались только самые близкие и дорогие люди, поэтому и обставлена она была просто, без помпезности, столь излюбленной в Тьерге. Мебель светлого дерева, два круглых столика, клавесин, полка с альбомами и музыкальная шкатулка, которую привез еще первый муж Катарины, когда путешествовал далеко на север. Напольные вазы были полны свежих цветов, а пол застилал прекрасный мавританский ковер с изображением стилизованных верблюдов на фоне песчаных барханов.

В изысканной комнате дон Хоэль смотрелся, как этот самый верблюд с ковра, вздумай он вломиться сюда.

— Нужная вам дверь — в конце коридора, — заявила Лусия, обретая дар речи и указывая веером в том направлении, в каком дону Хоэлю полагалось убраться.

Он посмотрел на нее исподлобья, но с места не сдвинулся и обратился к Катарине:

— Что-то я передумал, потерплю пока. Вот увидел вас, донья, и решил спросить кой-чего

— Вы бы шли в уборную, добрый дон, — заявила Лусия, постучав его веером по плечу.

— Вы бы заткнулись, добрая донья, — последовало в ответ.

Дамы ахнули, подбородок Лусии мелко задрожал:

— Вы что себе позволяете, — она хотела снова постучать его веером по плечу, но Хоэль остановил ее одним взглядом. — Ведете себя возмутительно, я