Татьяна Ивановна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы

непредсказуемой точке пространства мы встречаемся, и мир на мгновение замирает, не смея нарушить наше уединение. Время останавливается. Ленивое сонное солнце застывает над верхушками деревьев, и только наши сердца громко стучат в унисон, все убыстряя и убыстряя бег крови по венам. А потом я ощущаю, как его зубы удлиняются, превращаются в жуткие изогнутые клыки, жадно впивающиеся в мои доверчиво подставленные губы… И сказочный принц утробно и ненасытно рычит, крепко обхватив меня за плечи…

Часть первая

Глава 1

Я дернулась, больно стукнулась локтем о деревянный край кровати и проснулась. В очередной раз нарушенное твердое правило — не пить на ночь, привело к однозначным последствиям — мне приснился кошмар. Очень живой и реалистичный. Даже слишком правдоподобный, пугающий и объемный. Я на всякий случай дотронулась до губ, опасаясь обнаружить следы укусов, но к счастью, не выявила ничего, кроме обычной сухости и стянутости, всегда сопровождающей утреннее похмелье. Невыносимо ныло в затылке, а в надбровные дуги словно раскаленные иглы впились. Как известно, мигрень — болезнь аристократов, у простолюдинов обычно все протекает намного примитивнее — банально чердак раскалывается. Сегодня, не смотря на всю свою благородную родню, я на полном основании могла смело причислить себя к самому захудалому деревенскому быдлу. Добил бы меня, что ли, кто-нибудь добрый…

Из-за стены донесся приглушенный стон, и я обрадовано ухмыльнулась — видно не одна я сейчас маюсь страшной головной болью и омерзительной тошнотой, некоторым приходится не в пример хуже. К изнеженной жалобе Ланса добавился бесцеремонный бас Огвура, зычно требовавшего рассолу для поправки здоровья, изрядно пошатнувшегося по причине затянувшейся вчерашней попойки. И желательно побыстрее, и побольше! Мой тонкий слух различил сначала далекое, недовольное ворчание хозяина, но потом его же более громкое, вежливое, очень подобострастное — сейчас, сейчас. Еще бы, один вид огромной секиры разгневанного орка — приводил в содрогание и более смелых противников. Вверх по лестнице торопливо протопали хоть и далеко не худые, но отнюдь не лишенные известной привлекательности ножки дебелой трактирщицы, а восторженный голосок трепетно спросил:

— Желает ли господин воин кофе в постель?

— В кружку, дура! — протестующе взревел недужный тысячник.

«Зря стараешься, милочка! — мысленно позлорадствовала я. — На Огвура женские чары не оказывают ни малейшего воздействия, и к тому же — ты просто не заметила симпатягу Лансанариэля, скромно затаившегося под натянутой до макушки простыней. А выглядывающие наружу шикарные пряди серебристо-пепельных волос запросто можно принять за девичьи!». Поступь поспешно удаляющейся толстухи, снова сотрясла хрупкую ступенчатую конструкцию, ведущую на второй, жилой этаж. Я снова прислушалась к своему желудку, требовательно взывавшему к целительным свойствам хорошо настоявшегося огуречного рассола. Эх, а ведь совсем недавно я лицемерно советовала Эткину — меньше надо пить, пить надо меньше! Но наверно недаром сотни лет назад, и к тому же опытным путем установлено, что много пить — вредно, а мало — не интересно. Вот именно поэтому я теперь и маюсь…

Пиво у паромщика оказалось с ярко выраженным мужским характером — забористое, задиристое, вздорное и бестолковое, хоть и варила его, ясно дело — жена. Да и самого паромщика, за время моего отсутствия умудрившегося спешно отгрохать непрочное, щелястое, двухэтажное здание, пышно названное «Королевская питейная», теперь следовало именовать уважительно — господином трактирщиком. Но нужно признать, несмотря на излишне крикливую вывеску и необоснованно задранные цены — кормили здесь отменно, кровати оказались удобными, а белье — свежим. В качестве главной достопримечательности, хозяин демонстрировал мой носовой платок, честно говоря — изрядно замурзанный и засморканный, очевидно, позабытый при прошлом посещении его гостеприимного домика, а теперь — вставленный в золоченую рамку и гордо вывешенный напротив входной двери. Моя слабая попытка вернуть себе раритетный предмет личной гигиены, с целью не позорить королевский род Нарроны подобным стыдобищем — успехом не увенчалась. Трактирщик уцепил за платок намертво, сопровождая судорожные движения рук таким жалобным хныканьем, что я плюнула и отступилась. Кажется, --">