Станислав Николаевич Соловьев - Забастовка на Прелате

— Вижу облако! — крикнул робот Шюша, повернув к Гошину свое плоское лицо-экран. — Пыль. Диаметр частиц и плотность рассеяния не превышают допустимых. Обходить?

Гошин с трудом подавил зевок; ох уж эти неисследованные планеты, сплошные тайны.

— Делай, как знаешь… — сказал он и махнул рукой.

— Слушаюсь! — Шюша склонился над пультом управления.

Турболет мелко задрожал, входя в облако. И тут же солидный гул моторов без всякого перехода сорвался на визг. Затем последовали два похожих на нездоровое чиханье хлопка, и наступила тишина. И невесомость.

— Шеф, мы падаем! — бодро доложил Шюша. — Высота восемьсот.

— А? — только и спросил Гошин, чувствуя, как его плотно сбитое тело само собой выплывает из кресла.

Робот взвыл дурным голосом пожарной сирены и подхватил первопроходца на руки. Гошин глазом моргнуть не успел, как оказался в противоударном коконе. И вовремя! Турболет с грохотом упал на плоское брюхо, сломав себе при этом все, что полагалось.

Хрустя осколками приборов, Шюша вытряхнул Гошина из кокона и, деловито повертев начальника в своих пластиковых лапищах, поставил на пол. Довольно хмыкнул:

— Цел и невредим. Порядок! Задохнувшийся первопроходец стоял в центре кабины и удивленно хлопал ресницами. Вокруг все вертелось, в голове шумело, с потолка сыпалась труха.

«Ерунда какая-то, — подумал Гошин, — откуда на турболете труха?»

— Иду осматривать внешние повреждения, — отрапортовал робот, исчезая в тамбуре.

Гошин сел в свое кресло. Скорбно сложив руки на животе, стал молча оглядывать последствия аварии. Снаружи кто-то загрохотал по корпусу турболета. В радионаушнике защелкал Шюша:

— Константин Федорович, докладываю! Сопла обеих турбин забиты инородным телом, внешне напоминающим затвердевший бетон красного цвета. Корка аналогичного вида покрывает весь корпус турболета. Наружный люк не открывался. Пришлось его вырезать. А вообще — отличный строительный материал нам попался!

«Идиот! — подумал Гошин с глухим раздражением. — Это еще неизвестно, кто кому попался. Какой может быть на Прелате бетон? Спутники не обнаружили ни городов, ни даже одиночных построек. Тем более, откуда взяться бетону в воздухе…»

Послышался тихий, таинственный шелест. С потолка снова посыпалась труха.

— Короеды завелись, что ли? — Гошин опасливо посмотрел вверх. В космосе всякое бывает. Стряхнув с комбинезона мелкую белую крошку, первопроходец поспешил на воздух.

Снаружи было пыльно и красно. Солнце с трудом пробивалось сквозь мутную бордовую завесу, струившуюся и непрерывно оседавшую на турболет и Шюшу. Робот стоял по стойке смирно и уже был покрыт тонкой красной коркой.

— Окаменел? — сквозь зубы спросил Гошин и тут же закашлялся. Носовые фильтры оказались мгновенно и прочно забиты. Пришлось их выбросить и перейти на природное дыхание. К удивлению, пыль такому способу потребления воздуха не препятствовала и, против ожидания, на зубах не скрипела.

— Шеф, — сказал вдруг Шюша, — по-моему меня съедают.

— Что-о-о? — Гошин подошел к роботу. — Бездельник? Это не тебя, это наш турболет съедают!

Призывая к действию, он дернул робота за палец и едва не упал, потому что палец легко отломился и рассыпался в прах. Гошин испуганно вскрикнул.

— Е равняется эм цэ квадрат, — сказал Шюша отрешенно.

— Ты чего, Шюша?! Ты чего?! — Гошин готов был заплакать от жалости к поникшему роботу.

— Я говорю — такова жизнь… Прощайте, Константин Федорович, — ответил Шюша с грустью и превратился в плотное облако оседающей на траву пыли.

За спиной Гошина ухнул, проваливаясь в себя, турболет. Первопроходец даже не оглянулся. Он и так знал, что там не осталось ничего, кроме пыли.

— Прощай Шюша… — всхлипнул Гошин, с горечью вспоминая о том, как часто бывал груб и несправедлив со своим верным и незаменимым помощником…

О себе Гошин вспомнил, когда почувствовал яростный зуд во всем теле.

— Пожалуй, можно попросить и о помощи, — подумал бывалый

--">