Ник Поллотта , Фил Фоглио - Внезапное вторжение

безнадежно пытаясь выбрать наиболее подходящую для ловли мяча позицию. Между тем мяча по-прежнему не было видно. “Да где же эта чертова штуковина?” — думал он про себя.

Мяч исчез без следа. Будучи крайне застенчивым человеком, Рамирес за всю жизнь не испытывал на себе такого давления, за исключением того раза, когда его мать дала ему двадцать четыре часа на то, чтобы он выучился самостоятельно одеваться. Это было как раз перед его поступлением в колледж. Теперь от него снова ждали подвига.

Чрезвычайно развитое воображение шептало ему, что он начинает чувствовать дрожание воздуха, словно в нем был заключен мощный статический разряд. Гектор не удивился бы, если бы вокруг него посыпались искры. Кровь тяжело стучала в висках, а в груди образовался какой-то болезненный комок. Рамирес с трудом улыбнулся. Разве не были налицо все признаки сердечного приступа? Это было бы прекрасно! Вместо бесчестья — смерть!

Он был готов на все, лишь бы не навлечь на себя праведного гнева Макдогерти и не выставить себя ничтожеством в глазах мисс Боливар.

Долорес Боливар была хорошенькой секретаршей корпорации Гендерсона, которая почти согласилась пойти в бар со скромным бухгалтером после этой игры. Но захочет ли она выпить содовой с застенчивым дураком, который не сумел поймать победный для команды мяч и тем навлек позор и бесчестье на весь отдел расчетов? Гектор был уверен, что нет.

Досаждавшие ему кошачьи вопли сослуживцев стали заметно громче. Мужественно не обращая на них внимания, Гектор молился о спасении… и в небе вдруг показался мяч, который валился прямо ему в руки со стороны солнца. Бухгалтер торопливо занял подходящую позицию, вздымая вверх кожаную рукавицу, готовясь броситься на мяч.

“Пусть весь мир глядит на это! — подумал он. — Наконец-то я стану героем. Гектор Рамирес спасает свою команду! Круг почета, завтрак с мэром, свидание с Долорес — всего этого он будет достоин, если только…”

Внезапно не слишком вежливые замечания его коллег по работе сменились первобытными воплями ужаса, и обе команды бросились врассыпную, словно тараканы, спасающиеся от шипящей струи яда. Сбитый с толку Рамирес сощурился в небеса, стараясь рассмотреть предмет, послуживший поводом для странного поведения коллег. Прямо над его головой, непрерывно увеличиваясь в размерах, несся к земле потерянный мяч. Рамирес моргнул, и мяч распух до размеров газовой плиты… грузовика… целого дома! Воздух наполнился хриплым жужжанием, и бледные волоски на тонких руках Рамиреса встали дыбом. Огромный шар заслонил солнце, и на Гектора упала густая тень.

Рамирес посмотрел себе под ноги и обнаружил, что стоит в самом центре все расширяющей круглой тени, отбрасываемой непонятным предметом. Он быстро составил в уме короткое уравнение (v х d х N = Y, ты еще здесь?) и бросился бежать, спасая свою жизнь, к той тонкой линии, достигнув которой он по-прежнему сможет мирно гадать о том, каков из себя рай, в то время как, оставаясь по эту сторону границы, он рисковал увидеть рай собственными глазами. Все мысли об игре, о работе и даже о Долорес были вытеснены из его головы первобытным стремлением спасти свою шкуру и огромным желанием не быть раздавленным гигантским мячом для софтбола в нью-йоркском Центральном Парке.

Непривычный к длительным физическим нагрузкам Рамирес вскоре выдохся и принялся хватать ртом воздух, продолжая мчаться к границе тени, но она, словно в кошмарном сне, с еще большим проворством убегала от него. В отчаянии Рамирес отшвырнул свою перчатку и ринулся вперед в последнем невероятном усилии, но это усилие почти не прибавило ему скорости. К тому же было слишком поздно.

Словно кулак Господа, гигантский белый шар ударил в то место на площадке, где должен был стоять подающий, и тонны вздыбленной земли понеслись в разные стороны могучей волной. Волна эта подхватила вопящего бухгалтера, сбила с ног и метнула в воздух с такой силой, что в его голове поменялись местами все дебеты и кредиты. В следующее мгновение он застрял в кроне старого могучего вяза на расстоянии четырех кварталов от места события.

Избитый, в изодранной одежде и, самое главное, лишившийся последних остатков мужества Рамирес пришел в себя, свисая с древесного сука. Подвывая, как зверь, совершенно очумелый бухгалтер при помощи зубов и ногтей прорвался сквозь спутанную листву и мешком свалился на землю, которая все еще продолжала дрожать. Ни на --">