Роберт Ирвин Говард - Брекенридж Элкинс и налоги

в однокомнатной лачуге, на скорую руку сколоченной из некрашеных досок. Поднимая клубы густой пыли, мы перешли улицу, миновали коновязь, у которой переминались с ноги на ногу несколько ужасных кляч, и вошли в распахнутую настежь дверь. За ней, откинувшись на спинку кресла, сидел парень. Его обмотанная грязными бинтами нога возлежала на горе пустых ящиков. Это и был Джонни, собственной персоной. Стропила халупы аж гудели от его стонов.

– Пришел ваш друг, Джонни, – сказал малый, заглянув в комнату.

– О, благодарю тебя, Мак Брайд! – слабым голосом отозвался Джонни. – Входи, Брекенридж, входи же скорее! Я так рад, что мне посчастливилось увидеться со старым приятелем до того, как я покончу счеты со всеми земными заботами и должен буду кануть в Великое Ничто!

Тут я вошел в контору, а Мак Брайд, наоборот, удалился. Мне показалось, малый очень привязан к Джонни и оплакивает его участь, потому как, уходя, он прижимал одну руку ко рту, а другую – к животу, изо всех сил стараясь подавить странные рыдающие звуки. Я бы мог побиться об заклад: парень вот-вот лопнет от смеха, если б не знал наверняка, что смеяться тут совершенно не над чем.

Входя в комнату, я здорово стукнулся головой о притолоку. До сих пор никак не возьму в толк, отчего они не научатся делать эти проклятые двери такой высоты, чтобы мужчина нормальных размеров мог проходить без риска вышибить себе мозги. Но я не стал злиться, а взял себя в руки и сказал:

– Привет, Джонни. Какой мерзавец тебя подстрелил?

– Никто в меня не стрелял, – простонал он. – Это подагра.

– Что-что? – изумился я.

– Такая болезнь большого пальца на ноге, – объяснил он. – У нас, у Биксби, это наследственное. О! – очень убедительно опять простонал Джонни. – О! О! О-о-оу-уу!

В руке Биксби держал какое-то письмо. Мне показалось, что, когда он переводит взгляд на эту бумажку, его стоны становятся куда громче и рвутся как бы прямо из глубины сердца. Я всегда очень расстраиваюсь, оказываясь невольным свидетелем того, как не могут себя сдержать взрослые мужчины. Но, наверное, подагра – очень тяжкий недуг, которым страдают все парни, имевшие несчастье родиться так далеко на востоке. Поэтому я ничего не сказал, а уселся в другое кресло и стал ждать, пока приступ утихнет и Джонни сумеет наконец совладать с собой.

– Я в глубокой заднице, Брек, – горько сказал он чуть погодя. – Все против меня. Изменчивая фортуна и подагра большого пальца сделали меня беззащитным перед происками моих врагов, а в особенности перед неописуемой подлостью Билла Джексона, шерифа округа Чисом.

– Мне казалось, ты – его доверенное лицо, – заметил я.

– Верно, – ответил Джонни. – Но я мечу выше. Мое честолюбие не знает границ. Оно зовет меня к звездам. Точнее – к одной такой симпатичной звездочке. Я собираюсь дать Джексону бой на выборах шерифа, о чем ему хорошо известно. Поэтому он спит и видит, как бы подорвать мою репутацию. А теперь судьба предоставила ему шанс, и он тут же сдал мне джокера. Уж лучше бы меня мул лягнул!

Биксби перебросил мне письмо.

– Ты только взгляни! – сказал он. – Это приказ из конторы шерифа. Я должен немедленно поехать и собрать налоги в Смоуквилле. А ведь ему известно, что я так плох, что даже не могу усидеть в седле. Если я не соберу налоги, этот подлец обернет это против меня во время предвыборной кампании. Он обвинит меня в мошенничестве и мздоимстве! Правда, негодяй и так меня в них обвиняет, да только пока ничего не может доказать. Но если я не внесу чертовы налоги в казну округа, тогда все! Тогда я – конченый человек!

– Какое тебе дело до налогов, раз ты все равно вот-вот помрешь от своей ужасной подагры большого пальца? – спросил я.

– Да, эта болезнь убивает быстро, – согласился Биксби. – Но все-таки она косит не всех подряд. Может, я еще сумею выкарабкаться. А сбор налогов – мой долг. Я ведь, как-никак, доверенное лицо!

– Почему бы тебе тогда не послать кого-нибудь вместо себя? – недоуменно спросил я.

– Я никому здесь не доверяю, – горестно сказал Джонни. – Боюсь, эти подлецы обведут меня вокруг пальца и продадут Джексону со всеми потрохами. Они просто присвоят денежки себе, как пить дать, а потом заявят, что их прикарманил я! Подожди! – вдруг воскликнул Биксби, ткнув пальцем в мою сторону. – А почему бы эти налоги не собрать тебе? Ведь ты – единственный человек в Сан-Хосе, которому я и впрямь могу доверять!

– Я не верю в налоги, – ответил я. – Мы на Медвежьей --">