Оливия Вильденштейн - Дом бьющихся сердец

– Я уж было испугался.

– Я буду любить тебя вечно. Только не запирай меня в каменном дворце и не бросай.

Он тяжело сглатывает.

– Ты же знаешь, я взял бы тебя с собой, если мог.

Я выдергиваю свою ладонь из его руки.

– Пожалуйста, Феб! Не бросай меня здесь, умоляю! – Голос срывается, хотя глаза по-прежнему сухие.

Друг тяжко вздыхает и обнимает меня.

– Ладно. Я останусь с тобой.

– Я не…

– …не это имела в виду. Знаю. Но только это в моих силах. Если хочется сохранить конечности. А мне хочется, знаешь ли.

– Они отрастут заново.

– Не отрастут, если отрезать их железным клювом или когтем.

Я отстраняюсь и выгибаю шею, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Лоркан или другие во́роны тебе угрожали? – спрашиваю я.

– Не лично мне, – отвечает он, и я молча стискиваю зубы. – Слушай, если ты уйдешь, то окажешь себе медвежью услугу. Говорят, в столице бунты. Многие фейри недовольны смертью Марко и возвращением воронов.

Я бросаю взгляд за окно – на океан и розовые скалы острова Шаббе вдалеке. Наверняка этот вид – часть наказания Лоркана, как и то, что мои покои соседствуют с его. К счастью, они не соединены дверью, а каменные стены не пропускают звуков, тем не менее я готова поклясться, что чувствую его присутствие по другую сторону. Даже несколько раз просыпалась посреди ночи с четким ощущением, будто из темноты за мной наблюдают его горящие желтые глаза. Впрочем, если он и заявлялся ко мне без разрешения, я его на этом пока не поймала – как и не слышала через дурацкую ментальную связь.

Мне нравится думать, что я научилась защищать разум от его вторжения, однако иллюзий я не питаю. Вряд ли мне по силам противостоять могущественному перевертышу, способному создавать бури и проникать в чужие головы. Скорее всего, Лоркану просто надоело подслушивать мои злобные мыслишки или же он слишком занят присмотром за своим пернатым угольноглазым народом. В конце концов, теперь он может вторгаться в гораздо больше голов.

Меня грубейшим образом возвращают к реальности – дергают за волосы.

– Какого подземного мира ты творишь, Феб?!

– Расчесываю гнездо на твоей голове, пока в него не сел какой-нибудь ворон. Ну, не вертись! – говорит он и вновь дергает.

– Чем ты расчесываешь? Граблями?

– Нет, хотя идея хорошая. Надо бы у Лоркана попросить. У тебя хоть и короткие волосы, но до нелепого густые.

Я поворачиваюсь, оставляя клок волос в неведомом инструменте пыток, которым орудует Феб.

– Нет! Ничего ты не будешь просить у Лоркана! Нельзя ничего задолжать этому существу!

Феб достаточно умен, чтобы не пытаться меня остудить. Наконец оставив в покое мой скальп, он подходит к гроту, переделанному в гардеробную комнату.

– Так, что наденем?

– Я не намерена переодеваться.

– Пиколина, ты уже три дня носишь одежду Джии, нужно найти тебе…

– Я не надену ничего из этого. Не знаю даже, кому все это принадлежит.

– Тебе! Лоркан велел… – Феб замолкает, словно испугавшись моего гневного взгляда, и поправляется: – Гарпия с лицом мужчины велел сшить все это специально для тебя.

Я вздергиваю подбородок.

– Тем более не надену!

Друг вздыхает.

– Ну, хотя бы сбрызни себя духами: от тебя воняет как от протухшей раковины моллюска. – Я злобно прищуриваюсь, и он добавляет: – Впрочем, наверняка вороны оценят запах. Слышал, они обожают моллюсков.

Я жду, когда его губы расплывутся в улыбке, давая понять, что сказанное – шутка, однако Феб выглядит тревожно серьезным, поэтому я направляюсь в ванную комнату, прилегающую к моим покоям и которую я отказываюсь оценивать по достоинству. Каждый раз, когда внутри проступает хотя бы намек на восхищение, я давлю его на корню.

Просматриваю ряд склянок с ароматическими маслами на полке, отталкивая бруски мыла с сушеными травами и цветками, которые напоминают мне те, что варила на продажу нонна. Когда я открываю одну из склянок, сердце щемит от тоски по женщине, которая растила меня как родную, хотя я ей совсем чужая. Мне ужасно совестно за то, как мы расстались, и отчаянно хочется упасть в ее объятия. Прижмет ли она меня к груди в ответ или оттолкнет?

Капнув масло на запястье, я нюхаю одежду: действительно ли от меня несет тухлой ракушкой? Нет. Вот засранец!