Владимир Голубь - Желтый жилет

зубов, отвлекся от выкрученного на всю яркость экрана телефона, и махнул рукой.

— Да тихо, что здесь днем-то случится, — он поправил очки и перелистнул видеоролик. — А, бригадир только заскакивал. Спрашивал, не видали ли мы тут коробку электродов.

— И что, нашли?

— А хрен его знает. Забудь. Пока у нас в журнале на охрану не поставлено, пусть сами ищут. Наверняка стащил из своих кто и не признается.

Кивая головой, я вытащил из-под полки с водой свои черные кожаные кроссовки и начал обуваться, старательно завязывая шнурки. Последние так и норовили вечно развязаться, стоило хоть чуть-чуть прибавить ходу. Да и сама обувь только печалила: продавец обещал, что сносу не будет, а по итогу носок отклеился в первые же дни.

Обидно, однако. Пришлось клеить.

Молния куртки с шумом прорычала, на секунду заглохнув где-то посередине. Опять ткань зажевала, сволочь…

Настроение от неприятного пробуждения было так себе, поэтому я натянул раздраженно тонкую шапку и торопливо выбрался наружу, сразу же вырвавшись из душной ограниченности вагончика в приятную свежую прохладу свободного пространства.

Уже стояла ночь. Солнце давно зашло, и прямо над головой пылал ослепительно уличный фонарь, подключенный общей сетью к ограждению.

Ну, как ограждению… Если бы полутораметровые квадраты из железной рамы и дребезжащей сетки можно было назвать хоть сколь-нибудь достойным ограждением, это оно и было. Еще к ним крепились полотна из тонкого пластика. Вроде как закрывать обзор извне, но по факту просвечивали настолько, что только слепой бы ничего не заметил. Ну и красная гирлянда – уж точно надежная защита от инопланетных захватчиков.

Я вздохнул и глянул через дорогу, где стройка была огорожена высоким непроходимым забором с протянутой вдоль колючей проволокой. Вот где люди живут, это да!

Прохладный воздух приятно обдувал лицо.

Рабочие ушли, нерадиво разбросав по территории инструменты, что прибавляло нам геморроя. Ночная жизнь великой столицы была в самом разгаре, и прохожие то и дело шастали туда-сюда по тропинке, не забывая с любопытством заглядывать за ограду.

Зачесалась нервно ладонь.

Не раз мне говорили расслабиться и сидеть спокойно, однако в таких условиях не угадаешь, когда какому-нибудь энтузиасту взбредет отколупать тонкую проволоку, связывавшую вместе квадратные оградки, и забежать на огонек за так любезно оставленной на горе арматуры болгаркой.

— Всего неделя, — пробормотал я себе под нос. — Одна гребаная неделя, и домой. А там матрас, душ. И нормальный унитаз!

Я прошел по доскам до туалета, фиолетового скворечника с некогда белой крышей, от которого за километр несло кое-чем нехорошим. Дверь будки открылась с раздражающим скрежетом, оповещающим всех окружающих о том, куда ты отошел делать свои дела.

Глаза сразу же заслезились. Поверьте, когда в течение недели пятнадцать человек облегчаются в бак размером с детскую ванну, остается только плакать. И это вполне естественно.

Кстати, не знаю, кто приделал сюда сиденье. Этот гений правда думал, что кто-то станет касаться сие непотребства драгоценной пятой точкой?

— Унитаз, унитаз. Как тебя не хватает!

Снова затрещала пружина.

Я выбрался наружу и сразу же перебежал к «душевой», так мы называли сколоченную из досок и обшитую оргкровлей маленькую будку, где раз в неделю (можно и реже, зависит от желания) ты намывался на холоде из здоровенного тазика, куда сливал разогретую чайником воду.

Пол душевой был завален наполненными из водовоза пятилитровыми бутылками. Такие же стояли в вагончике для умывания и питья (хотя при наличии лишних денег я бы все же остерегся).

Полоснул по-быстрому руки. День сегодня оказался прохладный, поэтому от воды мгновенно свело суставы.

— Тебе двадцать пять, а ноешь как старик.

Вытерев руки висевшей на гвоздике тряпицей, я вынул из кармана пачку сигарет и закурил, с наслаждением сделав первую после пробуждения затяжку.

Раньше мне хватало пачки на неделю, а тут едва растягиваешь на два дня, настолько нечем отвлечься, кроме как выйти на перекур.

Подождав, пока аромат «скворечника» падет под вонью сигарет, я вернулся в вагончик. Борисыч еще сидел на стуле с прикрученным к нему для мягкости куском поролона. Судя по всему, идти на отбой он не торопился, поэтому я нехотя поставил чайник и вытащил из холодильника заранее --">