Михаил Широкий - Бег в темноте

Глава 1

Быстрым, пружинистым шагом, почти что в ногу, Никита и Егор двигались по просторному полупустому тротуару, вдоль обширной, озарённой мягким белесым светом придорожных фонарей улицы, по которой в этот поздний час проезжало всё меньше автомобилей. Прохожие также показывались всё реже.

В окнах окрестных домов понемногу гасли огни. Тускло мерцали витрины закрытых магазинов. А в глубоком тёмно-синем небе одна за другой загорались звёзды, изливавшие на померкшую, постепенно замиравшую в сонном оцепенении землю лёгкое, едва уловимое сияние. Для полноты картины не хватало лишь главного ночного светила, основного украшения ночного небосвода – яркой полной луны, и небо, звёзды, земля как будто замерли в нетерпеливом ожидании её появления.

Время от времени, в те моменты, когда вокруг не было ни машин, ни людей, в наступавшей тишине слышались лишь звук шагов двух приятелей и их негромкий, то затухавший, то опять возобновлявшийся разговор.

– Да-а, долго нам, однако, плестись ещё! – недовольным, ворчливым тоном произнёс Никита, хмуро глядя вперёд, на убегающую вдаль дорогу. – И на кой ляд, спрашивается, мы попёрлись пешком?

– Да ладно тебе, не переживай, – куда более бодрым и оживлённым голосом отозвался Егор, по круглому румяному лицу которого бродила удовлетворённая, чуть хмельная улыбка. – Уж дойдём как-нибудь, не заблудимся. Выпили мы совсем немного, на ногах держимся крепко. Так что небольшая прогулка на свежем воздухе нам не страшна. Она нам даже полезна: лучше спать сегодня будем.

Никита досадливо поморщился.

– Ничего себе – небольшая! Полгорода надо пройти. Да ещё ночью.

– Не преувеличивай, – с усмешкой возразил Егор. – Какие там полгорода! Не больше трети. Для таких крепких, спортивных, очень в меру поддатых парней, как мы, это ерунда. Просто – тьфу!

– И вообще, не нужно было нам засиживаться допоздна, – будто не услышав насмешливых слов товарища, тем же раздражённым, брюзгливым тоном продолжал Никита. – Надо было уходить вовремя и ехать последним автобусом или маршруткой. И тогда давно уже были бы дома и смотрели бы сейчас первые сны. А вместо этого тащимся тут, как проклятые…

– Слушай, чё ты ноешь? – прервал спутника Егор, качнув головой в его сторону и вперив в него внимательный, с хитрым прищуром взгляд. – Чё ты разнылся– то ни с того ни с сего, как баба? Уж не из-за того ли, что твоя Ксюшенька не изволила появиться сегодня?

Никита при этих словах нахмурился ещё сильнее, метнул на приятеля быстрый косой взор и после короткой паузы глухо процедил сквозь зубы:

– Она такая же моя, как и твоя.

– Да ну! – воскликнул Егор, с нескрываемым, довольно бесцеремонным любопытством вглядываясь в лицо напарника. – Вот ты как заговорил! Какая, однако, быстрая перемена… А ведь ещё позавчера, когда мы с хоккея возвращались, ты, если мне память не изменяет, совсем другое пел по этому поводу. И настроение у тебя было получше, и видок не такой кислый, как сейчас. Тогда ты просто сиял, как начищенный самовар. А теперь… Что ж такое случилось с тех пор, что ты вдруг так резко переменился? Ты б, может, объяснил… или намекнул хотя бы.

– Да я устал просто! – сказал Никита, через силу улыбнувшись и в то же время сделав своё лицо ещё более замкнутым и непроницаемым. – Просто устал. Я ж не железный, в конце концов. Весь день на ногах, то туда надо было, то сюда. Всюду нужно поспеть… А вечером ещё эта дурацкая пьяная вечеринка.

Егор хмыкнул.

– А ты как хотел – чтоб гулянка трезвая была, безалкогольная! Если вечеринка не пьяная, так это и не вечеринка вовсе, а утренник в детском саду. Кто ж пойдёт на такой убогий сэйшн?

Никита ничего не ответил, лишь тихо вздохнул и отвернулся, после чего приятели некоторое время следовали в молчании.

Вскоре они свернули с тротуара в сторону, оставив залитую белыми огнями, окончательно обезлюдевшую к тому времени улицу позади. Теперь их путь лежал через обширное, объятое тишиной и мраком пустынное пространство, раскинувшееся между длинной вереницей девяти– и пятиэтажных домов и пролегавшей невдалеке центральной городской магистралью – улицей Минской. Друзья шли по прямой, как стрела, асфальтированной дорожке, пересекавшей это огромное поле из конца в конец.

Там и сям в окружающей