Дубравка Руда - Чертова Дюжина. Книга Четвертая

предательские партии шкурных интересов.

По деревням ездили какие-то бритоголовые мужчины в спортивных костюмах и тыкали документами старикам в лицо, трясли бумагами, чтоб те подписали что-то, продали какие-то ваучеры, а взамен этого, оставляли бутылку прогорклого подсолнечного масла да пакет муки изъеденой шашелью. Старики, прошедшие войну, холод и голод не понимали, за что же они воевали и сражались? За такую подачку? Неужто опять война? А где враг? Кто враг? И взяли бы они опять в руки ружья, и пошли бы в бой, в свой последний бой, плечом к плечу, встала бы старая гвардия, да куда? Да против кого?

Марыся Михайловна, трясущимися руками перелистывала старый альбом с черно белыми фотографиями. Ванечка, старший сын, в Афгане погиб, в цинк запаянный на Родину вернулся. Кирюша, младшенький, взрывник, на шахте погиб, почти пустой гроб в землю опускали, нечего собрать не удалось толком. Не успели их мальчики жениться, не успели внуками порадовать. Да, может оно и к лучшему, думала Марыся, в какой такой мир страшный деток плодить? На какую долю обрекать? Может, так боженька уберег и сыновей ее и внуков не родившихся. И от такой мысли, на сердце у женщины на время, становилось легче.

К осени, за неимением чего делать в деревне, из дома бывшей Анькиной хозяйки, жильцы съехали в город. В то время, бросали люди дома незадумываясь. За зиму, дом покосился. Не годится дому быть без людей.

Много таких «заброшек» деревень призраков стало.

Села целые вымирали на глазах, за считанные месяцы.

А к марту месяцу, и Марыси Михайловны не стало. Анька по улицам бегала, мяукала громко, людей внимание привлекала. Оставшиеся в деревеньке старики заметили кошку, смекнули неладное, что и вправду, хозяйка то, кошкина, давно не появлялась? Следов нет совсем у двора.

Из города вызвали каких-то родственников. Те похоронили старушку кое-как, посмотрели на грустный домишко, да и уехали обратно в город, поминай как звали, а Анька осталась. И Митька подоткаточный, остался. Его просто отвязали от привязи, чтоб сам себе пропитание выискивал.

Говорят люди, что не могут жить кошка с собакой дружно, врут люди. Митька до последнего дом охранял. На птичек охотился, а Анька мышковала. Хотя не мышей ни птиц почти не было. Не живет мышь там, где ей есть нечего. А птиц люди ловили, суп варили. Голодно и холодно.

Иногда Анька и Митька, бегали на погост, ложились на холмики Олега Палыча да Марыси Михайловны, клубочками сворачивались да спали так. А потом возвращались, службу нести, дом сторожить на случай возвращения хозяев.

Одна из долгожительниц деревни, Фаня Ильинична, рассказывала, что пошла, проведать могилки, да убраться там по возможности. И увидела, два окоченевших трупика, собаки и кошки, так свернувшись и заклякли на могилках, своих хозяев.

2 «По-пьяной лавочке»

Подобрал друг мой, на дороге мужиченку не трезвого. Жалко стало, подвести решил. Время было позднее, трасса пустая, одни степи вокруг. А дальше, лучше будет с его слов, от первого лица.

Еду себе, курю, справа поле, слева поле, сзади дорога и впереди дорога, да только глядь, мужиченка идет, шатается. Я думаю, мало ли? Мож помощь, какая нужна человеку, всякое бывает. Да и о чем-то страшном не подумал, не из робкого Я десятка. Шкура своя дорога, конечно, но человеком оставаться нужно. Оно в жизни как, ты кому то поможешь, тебе кто-то поможет. Поровнялся с пешим, остановился. Дверь открыл и вопрошаю:

– Эй, путник! Куда тебя подвести то? Время познее, темно уж, гроб дорога.

– Ой, добрый человек, коли уж не в тягость, подвези. – Промямлил нетрезвым голосом незнакомец и по приглашающему жесту водителя, полез в кабину.

Только залез мой попутчик, так перегаром засмердело, что Я окна и пооткрывал. Едем. Молчим. Думаю, а какого ж лешего он ночью по трассам болтается? Не то что бы Я любопытный, всякое повидал, да всеж интересно и в беседе время быстрее каратается.

– Я конечно не назойливый, да вот спросить хотелось. – Начал было беседу Я, и повернулся к попутчику, чтоб получше разглядеть. Глянул, а сам вздогнул, лицо пассажира моего молодое, а волосы седые. Я то думал сперва, деда или пенсионера пожилого подобрал, а тут пацан сидит, если двадцать пять есть, то хорошо. Да и голос, голос старый, дребежащий, и как будто испуганный. Ну думаю, ладно, мож и вправду, что с ним жуткое приключилось. Авось расскажет, Я истории разные слыхивал, у нас мужики на отстойнике для фур бывает соберуться и давай байки травить, у кого --">