Ана Гратесс - Ревёрс

Ана Гратесс Ревёрс

Гонка началась. Легко ли бежать задом наперед, а потом обратно? Обратно передом назад. Аахахах, вот же умора! Шуткой решили попотчивать гостей.

Крошились мостовые, а под ними обнажалась сумрачная плоскость уже знакомого всем Стекла. Гладкое оно, но не мягкое характером, а колкое, иногда даже слишком, вот как сейчас…

Картинка приходит в движение и становится видно, что бегуны вовсе не собирались играть по-честному. Кого-то обливали бензином и поджигали, кого-то перебрасывали через многочисленные мосты в реку-зубоскалку и прочее мерзостно-пакостное.

Рассказами здесь не обойтись. Вообще, этот забег решили начать в честь Параллелограмма, который спустя тысячу лет странствий вернулся обратно Домой, по пути прихватив пару инопланетных мозгов.

Прелестные создания вышли. Уморительными историями они разбрасывались во все стороны от себя и в себе. Их встречали с улыбками и ухмылками. Право, что они не умели различать первое от второго. И ладно.

А Параллелограмма было не узнать, у него пропали кристаллические решетки, а вместо голубых глаз на всех и каждого смотрели теперь изумрудные. Некоторым не понравились такие изменения, и они возжелали объяснений, а некоторым наоборот пришлись по вкусу се новшества.

– Задом наперед это наверно сложно, да? – Спрашивали стеклянные славности инопланетные мозги. – Нам не совсем понятно это движение. Ты как бы бежишь вперед, но получается, что назад.

Чесали головы, на которых болтались большие шляпы. Чесали головы и думали, как бы помягче ответить пришельцам. Решили выкрутиться встречным вопросом:

– А вы сами-то откуда будете, любезные гости?

Теперь настал черед инопланетян чесать мозговую жижу, которая красиво и призывно блестела на солнце, как бы показывая тем самым «мы умные, стоит только прикоснуться к нам, и ты тоже станешь умным!»

Наконец, после долгих-коротких мгновений они соизволили ответить:

– Мы словно бы из ниоткуда взялись, представляете? Нас подобрал незнамо где сам Параллелограмм. Еще, он в бреду и во снах кричал о каком-то загадочном Иллюзюоне, но мы и без того ничего не понимали, а тут еще какие-то странные образы чудаческого изумруда…

– Еще там вертелась некая Стёкла, которая вышла из обычной Стекляшки. Это мы хорошо запомнили. А знаете почему? За каждое такое запоминание нам пространством выдавалась доза дофамина. Потом славность его космических очей Параллелограмм разъяснил, что новый разум так подкрепляет узнавание и крепчающие связи между нейронными сетями.

– Умно как, правда?

У некоторых слушающих повзрывались капилляры в глазах, а некоторые слушали смотрели завороженно, как бы пробуя на вкус свежую информацию. Они ясно поняли, что назад дороги нет. А если попробовать пойти задом наперед? Но эти пространные думы прервала очень важная для всех гонка. Произошло глупое несчастье.

Все скопом подошли подбежали как можно ближе. Стало видно, что у двух бегунов разорвались щечки на бедрах и по два сухожилия на щиколотках. Было понятно, что продолжать забег они смогут. Их решили наградить за участие, а потом скинуть с моста прямо в зыбучие безумием реки.

Там, где забвение, там рождается песок, из которого можно выделать Стекло. Проверка на прочность!

Инопланетные гости сильно подивились такому отношению к бегунам. Но тем быстро объяснили, что это только закаляет характер, а значит приносит благо. Смотрели пришельцы на кусачие реки и начали дрожать у них поджилки. Трясущиеся руки-ноги настигли их.

Гонка продолжалась вот уже несколько дней. Из пяти тысячи участников осталось четыре пятьсот. Ревёрс вообще мало кого щадил, но на этот забег бегуны попались стойкие, даже очень! И это несмотря на то, что Параллелограмм хотел было смягчить действо, но ему не позволили славности облачные.

Эти воображаемые воздушности приняли на себя управление Планетой во время скитаний старого правителя. Так и оставались они до сих пор. Никому в голову не приходило, что чертей можно сбросить с их насиженных мест.

Пришельцы тут как тут нарисовались, стоило их предводителю стеклянному великолепию вызволить пару бегунчиков для разговора по душам. Болели у Параллелограмма душевные соцветия, и он хотел разобраться в странном своем состоянии. Такое ощущение у него находилось, словно бы он не в своей тарелке.