Монтегю Родс Джеймс - Рассказы о привидениях

заставил Деннистона задуматься. Он изучал большую темную картину, что висит за алтарем, – одну из серии, живописующей чудеса святого Бертрана. Композиция картины почти неразличима, но снизу имеется латинская надпись, гласящая:

Qualiter S. Bertrandus liberavit hominem quem diabolus diu volebat strangulare.

(Как святой Бертран спас человека, которого дьявол замыслил задушить.)

Деннистон с улыбкой повернулся, готовясь пошутить, но растерялся: старик стоял на коленях и созерцал картину с отчаянной мольбой в глазах, ладони его были стиснуты, по щекам потоком текли слезы. Деннистон, разумеется, сделал вид, будто ничего не заметил, однако не мог не задаться вопросом: «Как могла эта мазня так сильно кого-то поразить?» Деннистону показалось, что он догадывается, почему причетник весь день выглядел так странно: церковнослужитель – одержимый, вот только в чем заключается его одержимость?

Время близилось к пяти, короткий день заканчивался, и церковь стала наполняться тенями; притом непонятные шумы – приглушенные шаги и отдаленные голоса, не умолкавшие весь день, – начали повторяться чаще и отчетливей; объяснение, несомненно, заключалось в том, что в полутьме обостряется восприятие звуков.

Впервые причетник выказал признаки спешки и нетерпения. Когда фотоаппарат и записная книжка были наконец отложены в сторону, он со вздохом облегчения указал Деннистону на западный портал церкви, располагавшийся под башней. Настало время звонить «Ангелюс». Несколько рывков непослушной веревки – и большой колокол Бертрана заговорил на вершине башни, и его голос, взлетая к сосновому лесу и спускаясь в долины, перекликаясь с горными ручьями, призвал обитателей одиноких холмов вспомнить и повторить приветствие, которое ангелы обращают к Той, Которую зовут «благословенной между женами». Казалось, впервые за этот день на городок опустилось глубокое спокойствие, и Деннистон с причетником вышли за порог.

У дверей они разговорились.

– Месье вроде бы интересовался старыми церковными книгами из ризницы?

– Именно. Я собирался вас спросить, нет ли в селении библиотеки.

– Нет, месье; то есть раньше, наверно, была и принадлежала капитулу, но нынче народу здесь живет так мало… – Последовала странная нерешительная пауза, а потом причетник, словно набравшись храбрости, продолжил: – Но раз месье – amateur des vieux livres^[2], у меня дома для вас кое-что нашлось бы. Это в какой-то сотне ярдов.

Мгновенно в голове у Деннистона вспыхнули давно лелеемые мечты о том, как ему попадаются где-то в нехоженом уголке Франции бесценные манускрипты, – вспыхнули и тут же погасли. Какой-нибудь обычный миссал года приблизительно 1580-го, от Плантена – вот о чем, вероятно, шла речь. Вряд ли в такой близости от Тулузы сохранился хоть один уголок, не обысканный коллекционерами. Но в любом случае было бы глупо не пойти; а то потом замучаешь себя упреками. И они отправились. В пути он вспомнил о непонятном поведении причетника – его колебаниях и внезапной решимости – и, пересилив неловкость, задал себе вопрос: что, если его спутник замыслил заманить богатого англичанина в ловушку и покончить с ним? И он, затеяв с причетником разговор, стал довольно неуклюже намекать на то, что завтра утром к нему приедут двое друзей. Как ни странно, это известие явно освободило причетника от снедавшей его тревоги.

– Хорошо, – промолвил он чуть ли не с радостью, – это очень хорошо. Месье встретится с двумя друзьями, они все время будут рядом. Путешествовать в компании – это самое лучшее… иногда.

Последнее слово бедняга добавил чуть погодя и после снова впал в грустную задумчивость.

Вскоре показался дом причетника: больше соседских, каменный, с резным гербом над дверью, а именно гербом Альберика де Молеона, потомка по боковой линии (как говорит мне Деннистон) епископа Жана де Молеона. Указанный Альберик служил каноником Комменжа с 1680 по 1701 год. Верхние окна были заколочены, и на всей усадьбе, как и на остальном Комменже, лежала печать упадка и запустения.

У дверей причетник немного помедлил.

– Но может быть, – проговорил он, – у месье все же нет времени?

– Да нет же… времени полно… до завтрашнего дня я совершенно свободен. Давайте посмотрим, чем вы располагаете.

Тут дверь открылась, и в проеме показалось лицо – молодое, в отличие от лица причетника, но тоже отмеченное заботой; только это был не страх за себя, а забота о благополучии другого человека. Очевидно, передо --">