Алексей Григорьевич Киндеев - Волчье племя

Киндеев Алексей Григорьевич
Волчье племя

Даже в самом страшном сне человек порой не может ощутить тот пронизывающий саму его душу страх, который нередко наяву, возникает неожиданно, охватывает всю его сущность целиком, и не покидает многие часы после этого. Что нужно для того, чтобы испытать это всепоглощающее чувство боязни? Очень немногое: тишина, кромешная тьма и полная неопределенность. И тогда, даже к самому смелому ил людей, является незваный гость, его величество Ужас. Впрочем, иногда к кошмару по дороге человек приходит сам...

Постоялый двор, к которому привела молодого князя Григория широкая, но давно нехоженая тропа, являл собою достаточно неприглядное зрелище. Деревянные стены одноэтажного дома, чуть покосившиеся, были по большей части трухлявыми, и казалось, могли в любой момент рухнуть под тяжестью прохудившейся кровли. В лучах заходящего солнца, многочисленные трещины на его фасаде, создавали иллюзию гигантской паутины, в центре которой зловещим черным цветом выделялись провалы окон. Сильные порывы ветра раскачивали ветви стоящих возле этого унылого строения деревьев, отчего на стенах возникала причудливая игра света и тени. Возможно, тех из людей, которые увлекались изучением диалектических схем китайских философов, эта игра, могла бы привести к глубоким размышлениям о взаимодействии противоположностей. У Григория, не интересовавшегося концепциями древнекитайской философии, мыслей об антитезах, не возникало. Интересовали его только превратности погоды, которая еще утром радовала своей безмятежностью и солнечными лучами, но ближе к вечеру начала ухудшаться, становясь все более унылой. Судя по тому, что небо постепенно заволакивало серыми тучами, в скором времени мог и вовсе начаться проливной дождь.

Лошадь, в беспокойстве, словно в предчувствии какой-то беды, вот уже некоторое время била копытом об землю. Не хорошим все-таки было это место. Древним. Взяв кобылу за узду, молодой князь двинулся вдоль покривившегося от времени забора к воротам. То, что он не слышал лая дворовых собак, приводило Григория к мыслям в том, что судьба сыграла с ним злую шутку. Дом, в котором он надеялся найти пристанище на ночь, по всей вероятности, пустовал. Искать же другое место для ночлега, теперь, когда начинало смеркаться, Григорий не решился. Вокруг, на десятки верст, могло не оказаться ни одного селения, а ночевать без крова над головой ему вовсе не хотелось.

Недолго помедлив возле открытых настежь ворот, молодой человек повел животное во двор но, остановился после того, как откуда-то из леса, до него донесся волчий, тоскливый вой. Это печальное, протяжное звучание, привело Григория в смятение. Отпустив узду и возвратившись к воротам, он затворил их, насколько это оказалось возможным. Только теперь можно было полагать себя в относительной безопасности. В душе зародилось чувство абсолютного одиночества, давящее, щемящее, всепоглощающее.

Стоя посреди двора, Григорий не знал, как ему поступить дальше. Он огляделся по сторонам, в поисках стойла, но нигде такового не нашел. Лишь фрагменты какой-то обрушившейся структуры, виднелись рядом с домом, сокрытые тенью деревьев, вздымавшиеся на несколько саженей над намлей. Впрочем, у самой ограды он увидел что-то похожее на остатки большого вольера, когда-то предназначавшегося, вероятно, для крупных зверей. Может быть медведей? С широким размахом жили хозяева этого дома. Не князья, не бояре, но забавы любили. Интересно, сколько же лет этому двору? Сто лет? Двести? Как возможно выжить в этой глухомани вообще?

Думая о том, Григорий вытащил из походной сумки жженое тряпье, кремень и огниво, а потом поднялся по крыльцу в дом. Здесь, из подручных средств и трута, он соорудил факел, и, воспламенив его, принялся бродить по дому, в поисках подходящего места для ночлега, не без интереса оглядывая остатки интерьера старого дома. Кромешная тьма не охотно уступала свои владения свету. Она расступалась перед человеком, открывая для его взора все новые пространства, но смежаясь за его спиной, восполняя собой области, далекие от источника огня. Григория поразил тот беспорядок, который он нашел во всех комнатах. Временами он останавливался перед какими-то завалами, обходил их там, где это было возможно, но повсюду опасливо ступал по прогнившему, покрытому мхом и глубокими трещинами полу. Под его ногами лежали куски отчасти превратившейся в труху --">