Андрей Потапов - Замена отцу

это ты? – беззлобно спросил Константин и ударил старика в живот.

– Ох! – капитан согнулся пополам и осел, держась за бок.

– Оставь его! – снова вмешался Костя. – Пока я не знал, кто убил моего отца, было легко мечтать о мести. А теперь я вижу старика. У него своя семья, и наверняка его тоже кто-то любит…

– А ну тихо, – процедил мужчина и схватил Чайковского за шкирку. – Прощай, убийца.

Тварь потащила обмякшего старика к выходу и приготовилась выкинуть его за борт.

– Нет! – крикнул парень.

Когда капитан оказался прямо у воды, случилось невероятное. Последним усилием воли теряющий контроль над своим телом Костя решил поставить точку в этом кошмаре. Он шагнул шире, чем нужно, швырнув существо за борт вместе с собой. Не мог парень убить человека, что бы тот не сотворил.

Океан сомкнулся над головой, и рыжего потянуло вниз, словно коварные русалки, Костю окружили воспоминания погибшего отца. Счастливые моменты заманивали на дно потоком видений. Парень послушно падал за ними в бесконечную глубину.

Вот он на свадьбе родителей, запись которой часто смотрел на кассете под мамины слезы. Только сейчас рыжий внутри этого действа. Стоит среди гостей и наблюдает.

Глубже…

Глубже, в прошлое…

Знакомство с мамиными родителями. Бабушка носила клипсы, потому что с детства боялась прокалывать уши. И зачем-то рассказала об этом отцу.

Еще глубже…

Правую сторону изображения не видно на покосившемся экране, но это лишь вдохновляло сидящих на заднем ряду родителей завороженно смотреть друг на друга. Заиграла романтическая музыка. Первый поцелуй…

Скоро ноги наткнутся на дно…

Далекая зима. Студенты играли в снежки. Как обычно – академия на академию, моряки на строителей. Папа, совсем еще юный, прикрывает маму от летящих со всех сторон снарядов. Однокурсники смеются над ним, а папа уже знает, что будет это делать до конца своих дней…

Глубже…

Туманное марево застилает веки, но рыжий все равно улыбается. Даже умирая.

* * *

– Костя… – поманил голос издалека. – Очнись, Костя!

Звук будто притянуло ближе, и глубокий тембр Йоси полоснул по ушам. Парень открыл глаза. Кадет лежал посреди шлюпки. Руки Спицына еще оставались у него на груди. Рядом сидели Гарик и Чайковский.

– Я что, жив? – невнятно спросил парень.

– Жив, жив, – выдохнул матрос и поднялся с Кости.

– Прости, прости… – дрожащим голосом повторял капитан. У него перед глазами все еще стоял образ рыжего старпома, готового убивать.

– Я очнулся и увидел тебя в воде, – сказал Йося. – Ты плавился, как парафиновая свечка. Вода смывала целые куски плоти, растопленные до вязкого геля. Я думал, это сон.

– Прости, прости… – монотонно повторял Чайковский.

– Он пытался тебя спасти, – Гарик указал на старика. – Еле удержал его, а то утонул бы – как пить дать.

Костя почувствовал достаточно сил, чтобы подняться.

– Что с ним такое? – спросил Йося.

– Вы не поверите, что здесь произошло, – сказал рыжий.

* * *

У каждого парохода есть душа. Неважно, отлит корпус из стали, высечен ли из дерева – между балками течет эфемерная субстанция, хранящая таинство жизни. Огромная посудина, погруженная в море, дышит точно, как человек. Изгибы стальных листов находятся в постоянном движении, отчетливо напоминая грудную клетку, которая сжимается и расширяется ради очередного вдоха.

Если на борту происходит трагедия, душа судна становится злой и вытворяет ужасные вещи. Она порождает видения, путающие сознание, она взывает к призракам прошлого и дает им плоть. Она готовится мстить.

Когда Костя попал на “Descent Echo”, ужасные события прошлого всколыхнули память судна, и его душа пробралась в тело кадета. Восемнадцать лет она ждала шанса расправиться с капитаном, и ее почти невозможно было остановить.

Только простив человека, который отобрал у него отца, Костя смог овладеть своим телом и спасти старика.

Зло порождает зло. Кто-то должен был остановить это.

--">