Андрей Потапов - Замена отцу

Костя считал, что у каждого парохода есть душа. Неважно, отлит корпус из стали, высечен ли из дерева – между балками течет эфемерная субстанция, хранящая таинство жизни. Огромная посудина, погруженная в море, дышит точно, как человек. По переборкам расходятся вибрации. В машинном отделении бьется сердце. Изгибы стальных листов находятся в постоянном движении, отчетливо напоминая грудную клетку, которая сжимается и расширяется ради очередного вдоха.

Парень сидел на борту всего неделю, но уже почувствовал, что это не корабль, а самый настоящий живой организм. Стареющий, больной, но – организм. Изъеденные ржавчиной палубы скрипели при малейшем напряжении, будто судно стонало от усталости.

Будто оно молилось о смерти.

Любой выход наружу сопровождался лязгом замученного балкера. Чтобы слышать друг друга, приходилось кричать.

– Попробуй смыть потеки этим! – матрос протянул Косте канистру с “Метал брайтом” и валик. Не бог весть, какой инвентарь. Зато стало очевидным, почему “Descent Echo” так плохо выглядел.

– Может, щавелевой кислотой будет лучше? – спросил кадет.

– Бери, что дают, – пробурчал Йося. – Потом найдешь компанию с баблом, а я за тебя порадуюсь.

– Ладно, – Костя подхватил мокрую ручку.

– Мажешь отсюда, – матрос указал на крышку первого трюма, – и сколько успеешь.

– Хорошо, – ответил рыжеволосый парень.

– Не слышу энтузиазма.

– Так точно.

– Уже лучше, – Йося натянуто улыбнулся.

– Спицын, твою налево! – к матросу подошел боцман, на вид раза в два старше загорелого наглеца. – Ты чего работу на малого скинул? Ему и так есть, чем заняться.

– Федя, не парь мне мозг, – огрызнулся Йося. – Пусть осваивается. Первый раз в море, все-таки.

– А ты куда пойдешь?

– Тебя не колышет, – процедил Спицын. – Все, пока.

Матрос гордо направился к надстройке, оставив Костю и Федю одних.

– Как сам? В порядке? – побеспокоился боцман.

– Держусь, – ответил рыжий. – Не могу поверить, что он когда-то здесь жил.

– Мне трудно поручать тебе работу, – признался Федя, глядя парню в глаза. – Смотрю на тебя, а вижу твоего отца. Он был моим начальником, а теперь…

Костя промолчал. Вся его жизнь – это поминки незнакомого человека, на которого парень был очень похож. Такая же огненная копна волос, целеустремленный взгляд зеленых глаз и острые черты лица.

С самого детства мама часто показывала семейные фотоальбомы и все время говорила о своем муже. А мальчик впитывал безутешную злость на окружающих, на мир. Ему хотелось отомстить за это, чтобы мама снова могла улыбаться.

Кроме внешности, Косте досталось еще и папино имя. В кругу семьи радовались, что отцу растет замена. Только не хотели пускать в море. Оно и понятно – Константин старший погиб на судне. Прямо на этом ржавом корыте, куда рыжий приехал кадетом.

Услышав название парохода, мама долго плакала и просила не ехать. Сын не послушался, и вот уже пошла вторая неделя, как парень борется с призраками прошлого.9

– Бросай это дело, – сказал Федя, выдержав паузу. – Ржавчину все равно не снимешь, а руки жалко. Пойдем лучше конец плести. Посидим, поболтаем.

– Тогда кто займется потеками? – спросил кадет.

– Спицын. Это его работа, вообще-то, – ответил боцман. Костя на секунду увидел перед собой не крепкого мужчину слегка за пятьдесят, а осунувшегося старика. Работа на галерах никого не делает здоровым.

– Идем, – согласился рыжий. – Не хочу помогать этому…

Кадет неуклюже выругался. Дома он себе такого не позволял, а тут умение чесать языком было жизненно необходимым.

– Тише, тише, – улыбнулся Федя.

Рыжий поплелся за боцманом в сторону бака.

– Перед тем, как я научу тебя, запомни главное правило, – голос моряка звучал приглушенно, словно уши заложило ватой. – Пряди всегда веди влево…

Кадету с самого приезда периодически становилось не по себе. Офицеры списывали это на морскую болезнь и поили таблетками от укачивания, но странные ощущения не проходили, а сейчас – обострились до нестерпимых. Оказавшись на швартовой палубе, Костя почувствовал, как сводит в груди, и плавно осел на холодную сталь. Взгляд заволокло туманом, через