Никита Рязанцев - Апокалипсис Всадника

огонь природная зелень, стремясь впитать его щедрый дар впрок перед наступающим сезоном дождей. Дорога одолевает сопку за сопкой, тянется вдоль прорезавших друг друга ущелий, пробивает леса, поляны и косогоры. Наконец она становится ниже и уже, почти уже невидна, и вдруг обрывается пустотой, под которой шумит, завывает река.

Дорогу размыло первыми предзимними ливнями. Дальше идем пешком, ступая на узенькую тропинку в ущелье. Под нами недовольно бурлит почти черная от селевых потоков Гума. На каменистых островках, выдающихся вверх из-под яростного течения, скрипят и болтаются набросанные потоком деревья. Пни-плавуны, толстые ветви, целиковые стволы узловатых самшитов и грациозных акаций вырваны с корнем. Наш проводник цокает языком: автомобильная дорога раньше вела вдоль берега прямо к мосту, но прошедшим на днях половодьем ее начисто смыло.

Растянувшись цепочкой, мы осторожно следуем по тропинке вдоль отвесного крутого обрыва, рискуя свалиться прямиком в бушующие потоки. Гигантской могучей трещиной перед нами растянулось ущелье. Высокие стены гор надежно прикрывают его от шумов, запахов и бесконечных информационных потоков беременной адом цивилизации. Звуки живой природы создают невесомую шелковую пелену, закутавшись в которую обливается слезами мой утомленный гулом Матрицы разум. Вдали виднеется старый, обветшавший от времени мост через реку: настил из плотно подогнанных бревен над основанием из дюжих бетонных быков.

Взгляд мой направлен на ту сторону речки. На невысокой сопке, в обрамлении старых деревьев и разрушенных недавней войной построек, съежилась под неутихающим горным ветром крошечная обитель. Невысокая кольцевая ограда из крупного речного камня, жилая и хозяйственная пристройка, серый каменный храм впивается в небо остроконечной башенкой со строгим серебристым крестом. Седой даже на вид, серьезный от осознания собственной древности и важных религиозных событий, происходивших здесь пятнадцать столетий назад, монастырь проникнут безмолвием. Миниатюрная крепость духа посреди ярой абхазской природы. Взгляд лобызается с ним, а сердце поет гимны радости: ЭТО ОН.

Я достиг своего пристанища. Впрочем, это не конец пути, а только его начало. Временная остановка перед тем, как я возьмусь растолкать всех, кто не хочет дожидаться, пока прозвенит всеобщий будильник. Ведь тогда не у кого будет спрашивать: который час. Настанет миг Суда над всякой разумной и дышащей плотью, и незыблемое стряхнет с Себя блики иллюзорного мира. Мироздание поднимется дыбом и вытряхнется как простыня на все стороны Бесконечности, и тогда…

…из недостижимой дали, из запредельного горизонта Вселенной доносится хоровой петушиный крик предрассветного часа. Одним рывком, как расправленное одеяло, разглаживаются морщи обветшалого мира. Под воздействием неотвратимого Скончания Времени, иллюзия пространства взметается в кладези породившего его Сознания и осыпается на выбеленную от всяческих представлений чистую доску. Материя уплощается в знаки и символы. Время заиндевает в безвременности. С быстротой грозовой молнии реальность комкается в своем ЕСТЕСТВЕ.

Иллюзорный мир гаснет, разбросав столпы искр, а люди-сполохи цепенеют в сознании Вечных Принципов. Бушует всюду пожар неугасимого Духа, испепеляющий все, что не имеет в себе Источника Жизни.

Вспомнили. Едва загремели слышимые всем и повсюду небесные трубы, как с резким и неожиданным для них самих «ВЯК!», кратким «ОЙ!» люди вспоминают Себя и понимают, что спали, и что настала пора пробудиться. Не люди уже – ИМЕНА. Символы, души Единого, сохранившие о себе Вечную Память.

Золотой жаркий Свет, всюду свет, объемлющий каждое имя. Неустанное вознесение в беспредельные небеса, Мир и Покой. Озаряемы Светом, согреваемы теплотой божественной негасимой лампады, сопричастные ей души питаются благодатью от Источника Жизни.

Я вижу толпы, сонмища людских имен, соединившихся в НЕДЕЛИМОМ. Словно смазанные раствором кирпичики, они стоят в струнку как единое целое. И они все теперь ОСОЗНАЛИ.

Я вижу прямо перед собой родных мне людей. Мы знаем друг о друге все – абсолютно. Что мы думали, чем мы жили, что мы чувствовали в земной жизни. Нет больше вопросов и незачем их задавать. Есть абсолютная ИСТИНА БЫТИЯ, и она наполняет сознание душ Сущего НЕВЫНОСИМЫМ блаженством.

Нечем слышать и говорить, но духовный слух внимает, а голос обращается в хоровое пение. И мне --">