Алексей Владимирович Бондаренко - Человек без лица

нашептывал мне маленький костерок у моих ног. Все знают, что костры не умеют говорить, но я видел, как буквы складываются в слова посреди летящих искр. Осторожно, чтобы не спугнуть их, я спрашивал его: «Чего ты боишься? Чего ты желаешь? Что преследуешь?». И он отвечал мне.

Я спросил: «Знаешь ли ты женщину, перед которой даже пламя падает ниц?». И он сказал, что, конечно, знает. Я захотел узнать: «Ты знаешь, где ее найти?» – и он глубокомысленно промолчал. Ведь я уже сам знаю ответ. Но почему я сомневаюсь? Какая-то часть меня противилась этому решению, слезно умоляла одуматься. Но я уже буквально видел ее тень перед своими глазами. Она была рядом, совсем близко – осталось лишь протянуть руку. И я собирался это сделать.

В эту яркую звездную ночь Луна молчаливо наблюдала, как чей-то силуэт, сидящий у костра, встает на ноги и тихо уходит прочь, не понимая, сколь многое он оставляет позади. Луне ведомы все дороги под темной завесой ночи, она стара и мудра, поэтому она просит одинокие ветры дуть сильнее и загасить пламя костра, а сама направляет свой холодный свет на девушку, спящую у огня – она обязана проснуться!

Глава 7.

Эта ночь пахла травами и холодами. Вереск под ногами неприятно похрустывал и царапал кожу прямо через одежду. Жесткие порывы ветра промораживали до костей – ему было, где разгуляться – всюду, куда ни глянь, сплошная пустошь. Редкие деревца с опавшими мелкими листочками не способны препятствовать погоде. Они слишком малы и слабы, из них не добудешь тепла и света.

Я шел, не ощущая ни ветра, ни ссадин, ни головной боли, постоянно озираясь в поисках «топлива». Облака, как назло, старались скрыть Луну, а от звезд было слишком мало света, чтобы отчетливо различать предметы на большом расстоянии. Одно я знал наверняка – дорога обязательно приведет меня к поселениям. И я шел, словно одурманенный.

Я был в предвкушении, и мое сердце радостно билось, разгоняя по венам закипающую кровь. Люди в такие моменты испытывают нетерпение, но у меня терпения было достаточно. Я чувствовал азарт, вожделение и странную жажду. Все эти ощущения переполняли меня, опьяняли мозг, притупляли чувства. Мне казалось, что прямо сейчас я все могу, что целый мир был создан ради меня и этого момента. Голову покинули все ненужные мысли: не осталось сомнений, сожалений, привязанностей и прочей ереси, отравляющей сознание. В моем разуме остались лишь цель и образ, словно кто-то выжег их на фотобумаге, поместил на пленку и запустил проигрыватель.

Вся моя жизнь виделась лишь страшным сном, который хочется лишь забыть, от которого хочется поскорее проснуться. И я чувствовал, что мое пробуждение близко: вот уже в ужасе под закрытыми веками метаются глазные яблоки, вот горло свело судорогой, в попытках проглотить застрявшую на полпути слюну, вот фаланги пальцев впиваются в одеяло в поисках опоры. Лицо покрыла испарина. Совсем скоро я проснусь. Совсем скоро я заживу заново своей настоящей жизнью.

Между тем, мое тело, наконец, привело меня к человеческому поселению – то был небольшой поселок на сотню-другую домов, рассыпанных вокруг возведенной на самом высоком холмике церквушки. В провалах окон зияла темнота, в воздухе повисла сонливость. Это место пахло скошенной травой, навозом, шерстью, пылью со старых дорог и дымом, выходившем из нескольких труб. Люди спали. Спали собаки и прочая живность, спали машины, спали улицы и переулки.

Кто были люди, находившиеся внутри зданий и видящие сейчас десятый сон? Чем занимались, чем зарабатывали на жизнь? Как они осели здесь? Почему не уедут? Мне это было безразлично. Как было безразлично и то, кого они любят, с кем спят и как одеваются. Мне нужно было Солнце.

Люди – собственники. И еще они трусливы. Никогда в жизни ни один человек не отдаст чего-то, что принадлежит ему. А если у него начнут это отнимать – он убежит, позовет на помощь. Сила человечества в его единстве. Пока их много – они способны на очень многое.

Люди – ксенофобы – они никогда не поймут другого, чуждого им. Не помогут, не услышат. И эти люди вряд ли отличаются от остальных миллиардов.

Они захотят помешать мне. Они не станут слушать, и уговоры здесь будут бесполезны. Я знаю, я уже видел это – сначала они возьмутся за оружие и с праведным гневом попытаются меня прогнать. Потом в их сердцах поселится страх, а в глазах – ужас. Они будут плеваться проклятиями, обвинениями и угрозами. Позовут на помощь тех, кто сильнее – свою власть. После --">