Кристофер Слацки - Фигурка

братом в случае чрезвычайной ситуации. Он утверждал, что было бы неплохо следить за младшей сестрой за столько миль, пока он учится в колледже, и быть уверенным, что она в целости и сохранности. Посылать ему селфи. Видео о том, чем она занимается.

Меньше месяца назад. В тот четверг Натан проигнорировал свой телефон, увидев номер Сильвии, и удивился, что она не написала ему сообщение. Предположив, что она будет спрашивать, собирается ли он ехать в гости на выходные, он нажал кнопку "отбой" и вернулся к своим занятиям. Когда телефон судорожно зазвонил, сообщая, что у него голосовая почта, зловещее чувство предупредило его, что это может быть важно. Он прослушал запись.

Все эти крики на заднем плане. Все эти выстрелы. Болезненные крики, отчаянные и такие безнадежно печальные. Его младшая сестра выкрикнула одно предложение. Ее последние слова, последнее, что Сильвия произнесла в порыве дыхания, прежде чем ее обезглавили с близкого расстояния выстрелом из винтовки:

Мама, Натан почему вы не берете трубку?! Пожалуйста, пожалуйста, я все еще прячусь под столом.

Он еще не готов удалить сообщение. Прослушивание его стало ежедневным ритуалом. Телефон возвращается в карман. Он продолжает водить пальцами по холодному, скользкому телу статуэтки. Он задается вопросом, почему Сильвия спрятала ее под кроватью. Он задается вопросом, подозревает ли кто-нибудь что-нибудь. Непрозрачная пленка покрывает его липкие руки.

~

Натану трудно спать в своей старой комнате. Он слышит звуки, похожие на шепот, где-то под потолком. А когда он наконец-то засыпает, кошмар разрушает его сон. Вот уже несколько ночей ему снится один и тот же кошмар. Он плывет в океане сырых сточных вод, борясь с сильными потоками отходов, которые попадают ему в рот, нос и глаза. Он видит впереди берег и, борясь с кашеобразной жидкостью, пытается добраться до твердой земли, усеянной пучками листвы, развевающейся на ветру. Какой-то частью сознания он знает, что на земле есть оружие, и ему нужно добраться до него, чтобы убить человека, убившего детей.

Но когда он подплывает ближе, то понимает, что берег представляет собой пустырь из раздробленных костей и частично целых черепов. Из листвы торчат мотки волос. Натан просыпается, подавляя рвотный рефлекс, вонь и дурной привкус остаются у него на языке. Он просыпается, зная, что заслуживает того, чтобы задохнуться в фекалиях и моче.

Гнев остается таким же яростным, как и прежде. Это огненный ангел в его груди, мощный кулак едкой ярости, который наполняет его вены надеждой. Он жалеет, что стрелок выстрелил себе в голову. Самоубийство убийцы было трусливым поступком, лишившим Натана шанса на месть, какой бы маловероятной она ни была. Он забрал не только Сильвию, но и любой шанс Натана обрести мир в душе за свои собственные грехи.

Он сидит на своей старой кровати, белье помято и влажное от пота. Его мама почти не меняла спальню с тех пор, как он уехал в колледж. Несколько коробок в углу. Химчистка в пластиковых коконах, ожидающая, когда ее уберут обратно в шкаф. Гладильная доска. И все.

Но новые обитатели комнаты угрожающе выглядят в ночи. Коробки гремят, блузки шуршат от порывов печного вентилятора, а гладильная доска наклоняется вперед, словно допрашивая его. Он не хочет оставаться здесь. Он хочет вернуться в общежитие, но боится за здоровье матери. Ей нужен ее единственный выживший ребенок, чтобы пережить предстоящие дни. Натан не уверен, что это именно так, но он хочет, чтобы это было правдой.

Сильвия по-прежнему должна спать в своей комнате, а не в 15 футах от него. Он скучает по тому, как она разговаривает во сне по ночам. Недовольный родитель и его одержимость оружием положили конец этому. Натан больше не может даже задумываться о мотивах нападения убийцы — причины никогда не имели значения. Тяжесть этой трагедии давит на его череп с такой злобой, что хочется бить себя по голове, пока что-нибудь не треснет и не ослабит давление. Повсеместная природа школьных расстрелов притупляет его мозг, превращая смерть сестры в нечто нереальное, но неизбежное. Такое случается только в большом городе. Не в крошечных городках в глуши. Теперь такое происходит постоянно. Его гнев — это маяк.

Он снова слышит шум. Тихий голос, как будто крошечные люди ведут крошечные, тайные разговоры. Он тихо отодвигает покрывало и выходит в коридор, чтобы проверить. Он не хочет разбудить маму или ее последнего парня, --">