Мирон Высота - С икоркой

Крест тяжело встал. Противная дрожь в коленях не проходила. Он прошел мимо жены, помедлил немного у дверей детской и толкнул дверь.

В ноздри ударил спертый удушливый запах с примесью чего-то горького. Крест почему-то вспомнил как его старая бабка сушила на шкафу, на расстеленных газетах травянистое разноцветие.

Крест какое-то время смотрел на спящую Маняшу, которая так и не проснулась от их криков, стараясь отделить ее лицо и хрупкую фигурку от скопления пластиковых трубок, мигающих лампочек, блистеров таблеток, пузырьков, катетеров. Всего того, что вызывало у Креста только лютую ненависть и бессилие.

Он бы так и стоял, хоть всю жизнь, если бы не странный серый зов, поселившийся вдруг где-то в груди. Маняша беспокойно заворочалась, застонала. И тогда Крест, на все более теряющих силу и уверенность ногах, вышел из квартиры в тусклый подъезд, с трудом протиснулся сквозь набрякшие, тесные стены коридора, вызвал лифт, утопив в жирной слизи пальцы, которые так и остались где-то там в скользкой дыре. Потом черная пасть кабины всосала его внутрь и понесла, сминая и перекручивая кости, мясо и мысли куда-то одновременно вниз и вверх, да так быстро, что из всех воспоминаний у него остался лишь острый запах рыбьей требухи. И боль. Теперь только его. Навсегда.