Вадим Викторович Ечеистов - Нарисованный ангел (СИ)

девушку. Он до сих пор не мог поверить своему внезапному счастью.

  Всё их знакомство, на самом деле, было удивительным и почти невозможным. Так же, как глаза Анжелы поразили Илью, что-то в нём самом вызвало в ней ответные чувства. И в первую очередь - безграничное доверие. Она сразу согласилась укрыться в его убогом жилище. И на следующий день, который, к счастью, был выходным для Ильи, они болтали до самого вечера. Илья не ожидал от себя такого красноречия, хотя, впрочем, ему пришлось больше слушать, чем говорить. Анжела рассказывала о себе, о своём городе. Говорила, как в детстве любила кататься на каруселях, а после того, как их разобрали, стала приходить в этот уголок парка, когда ей было тяжело. Это стало её тайным местом, где она могла выплакаться и спрятаться от... Каждый раз, когда речь должна была зайти о том, от кого пыталась сбежать Анжела, её прекрасный ротик умолкал на несколько долгих минут.

  Илья видел, что девушка кого-то боится, боится до немоты, до дрожи. Он не стал расспрашивать её, а просто предложил остаться с ним, втайне стеная в страхе перед отказом. Анжела одарила его нежным взглядом восхитительных глаз, и спустя бесконечные мгновения восторга, испытанного очарованным Ильей, согласилась. Закончив работу, Илья теперь спешил к своему жилищу, где его ждала прекрасная Анжела. Они ужинали, гуляли среди поломанных каруселей, разговаривали. К Илье даже вернулась былая страсть к рисованию. Неожиданно для себя, он как-то смешал в банке остатки краски разных цветов, и обмакнув кисть, принялся выводить контуры будущего портрета прямо на стене сарая. Не трудно догадаться, что рисовать он стал Анжелу, которая занимала все его мысли и чувства.

  Знатоки могли бы назвать то, что получалось у Ильи, наивной и неумелой мазнёй, но ему портрет казался замечательным. Анжела от картины была в полном восторге. К тому же, Илья не останавливался, продолжая ежедневно добавлять новые штрихи и править старые. Картина жила, словно сестра-близнец настоящей Анжелы. Особенно много внимания Илья уделял глазам - ему казалось, что невозможно сделать их такими же выразительными, как у прототипа, но хотелось стремиться к этому. Частенько, когда он работал над портретом, Анжела сидела напротив и рассказывала что-нибудь. Это были счастливейшие минуты. Но потом неизбежно наступала ночь...

  С приходом темноты, Анжела становилась совершенно другой. Она замыкалась в себе, пряталась под одеяло, и лишь иногда испуганно всхлипывала. Её страх невольно передавался Илье. Хоть он и храбрился, обещая и ей и себе, что справится с любым, кто рискнёт приблизиться к их убежищу, но страх не покидал его ночами. Он вздрагивал от каждого шороха. В треске веток, в шуме дождя и ветра, в редких криках ночных птиц ему мерещилась ужасная, неведомая опасность, которую воображение щедро наделяло самым чудовищным обликом.

  Илья боялся, трепетал от ужаса, но всякий раз выходил в темноту, надеясь раз и навсегда разобраться с тем, кто преследовал Анжелу. Но враг всегда ускользал. Илья чувствовал его тень, слышал шаги, но, когда казалось - протяни руку и коснёшься его, страх окончательно сковывал, пробирал до судорог. Невозможно было ни вздохнуть, ни пошевелиться. Настигала нестерпимая боль и неодолимое головокружение. Наконец, Илья утыкался, как в войлочную стену, в глухое беспамятство. В себя он приходил совершенно измотанным, с болью в мышцах и суставах.

  Порой Илья думал, что имеет дело не с человеком, а с какой-то враждебной сущностью, неподвластной пониманию. Эта уверенность нарастала с каждой ночью, когда кошмар, мнимый или настоящий, бродил среди старых аттракционов. Анжела своим молчанием также добавляла очков в пользу идеи о нечеловеческой, нерациональной природе страшного ночного визитёра. Её глаза умоляли Илью не выходить в ночь навстречу тяжёлым шагам, несущим страх и оторопь. Глаза умоляли, но голос дрожал и превращался в испуганный вздох, в нечленораздельный вой, отчаянные рыдания. Анжела закусывала губы и прятала голову под одеялом, как маленькая девочка. Илья же вновь, собрав по пылинке остатки храбрости, выходил в дверь, чтобы испытать боль и ужас, какие не доводилось терпеть от самых жестоких и сильных обидчиков.

  Иногда, приходя в сознание в предутренних

--">