Вадим Викторович Ечеистов - Глубокая обида (СИ)

  Первое осеннее утро радовало бодрящей прохладой. Влажный ветерок трепал бантики дочери-первоклашки, и по-собачьи навязчиво лизал свежевыбритые щёки Андрея. Утренний холодок был как нельзя кстати после бессонной ночи. Супруга так и не смогла отпроситься с работы, вот и пришлось примерному папаше после ночной смены вести любимое чадо на первую школьную линейку.

   Как запрограммированный, Андрей спускал затвор цифровой "мыльницы", выцеливая мило кривляющуюся дочурку. Торжественные речи учителей нагоняли сильнейшую дрёму. Немного взбодрить Андрея смогли лишь рослые старшеклассницы, как сачком ловившие лёгкие мотыльки мужских взглядов своими на удивление зрелыми формами. Но и эта гремучая смесь соблазна и невинности не стала неодолимой преградой для усталости, вязким клеем смыкавшей разбухшие веки Андрея.

   Из этого полусна его вырвал лишь хлопок по плечу и развязный выкрик в самое ухо:

   ― Не спи, сосед. А я тебе с той стороны площадки руками махал - не видал, что-ли? Ну, ты даёшь!

   ― А, Сеня, привет. С днём Знаний тебя. Своего сорванца провожал? ― Андрей узнал Семёна, крикливого мужика, живущего этажом выше. Он любил при встрече хлопать всех по плечу, и раздражать несмешными остротами.

   ― Точно. И тебя с праздничком. Ты куда сейчас? Могу подбросить до метро.

   ― Не-е, я домой. Я только..., ― что "только", Андрей пояснить не успел, так как между ним и соседом пробежал помятый мужик с охапкой разноцветных тряпок. При этом он довольно грубо толкнул собеседников, расчищая себе путь. Андрей обернулся вслед наглецу, подождал секунду, надеясь, что тот соизволит извиниться, но, так и не дождавшись, крикнул:

   ― Эй, уважаемый, нехорошо так толкаться.

   Семён поддержал соседа, оглушительно рявкнув:

   ― Да уж, хоть бы извинился. И машину переставь - весь проход закрыл.

   Андрей только после этих слов заметил, что напротив школьных ворот стоит фургончик цвета кофе с молоком, на борту которого разноцветные буквы выплясывали вокруг телефонного номера: "Детские праздники. Клоун-фокусник". Машина и впрямь стояла довольно неудачно - если с коляской или большой сумкой, то обойти её было бы очень сложно.

   Но владелец фургона лишь бросил на ходу:

   ― Прошу прощения. Переставлю позже - я должен к выступлению готовиться, ― и скрылся за дверью школы.

   ― Тьфу, клоун, ― раздражённо буркнул Андрей, боком огибая расписной фургон. Сосед звучно выдохнул:

   ― Х-хамло! Таких учить надо. Есть тут у меня одна вещица. Пошли, ― и он за рукав потянул Андрея в сторону своей машины, тоже, кстати, припаркованной не самым идеальным образом. Пиликнув сигнализацией, сосед принялся с энтузиазмом рыться в багажнике своего "пассата". Андрей не смог удержаться от усмешки, заметив, как сильно сосед напоминает в этот момент бездомного пса, отчаянно пытающегося отрыть кость, которую сам же и закопал неделю назад - видел такую картинку в одном комичном ролике из Интернета.

   Семён, наконец, довольно хмыкнув, вытащил плотный рулон, перетянутый резинкой.

   ― Пошли Андрюха, поможешь проучить этого клоуна. Эти штуки мне племяш-студент подогнал. Он в какой-то организации молодёжной состоит. Так они с друзьями по улицам ходят, и, если видят машину, не так, по их мнению, запаркованную - лепят на лобовое вот эту фигню. На, Подержи, ― Семён сунул в руки Андрею свёрнутую в трубку бумагу. Андрей развернул круглый, размером с канализационный люк, лист с красной окантовкой и прочитал:

   ― "Мне плевать на всех. Паркуюсь, где хочу". Слышь, сосед, потом со стекла не отдерёшь, наверное?

   ― Ну, и прекрасно. Впредь будет думать, ― Семён взял из рук Андрея огромную наклейку, и сделал шаг к фургончику. Один такой круг уже закрывал часть лобового стекла, напоминая огромный, омерзительный плевок с кровавой пеной по краю. Андрею стало даже немного жаль нагловатого владельца фургона, но сосед уже раскрутил "маховик репрессий", и, рядом с первым, растёкся второй "плевок". Андрей, хотел

--">