Вадим Викторович Ечеистов - Глубокая обида (СИ)

заметив что-то очень важное.

   ― Да, что там ещё, ― зло прошипел Андрей, поворачиваясь спиной к миму. Заметив, что ничего примечательного за его спиной не было, Андрей сообразил, что напрасно упустил "морячка" из виду. Но было поздно - боль от удара по макушке тысячью раскалённых струй хлынула в мозг, удушив зловонным дымом сознание.

   Когда Андрей вновь почувствовал, что может пошевелить руками, тьма не пропала, а удушливый, влажный смрад стал ещё гуще и невыносимей. Примерно такую вонь Андрей ощутил, когда жарким летним днём проходил мимо стройки, где краном вытаскивали из-под временного туалета бак, доверху забитый застарелыми испражнениями. Тогда он смог убежать на другую сторону улицы, едва не попав под колёса грузовика. Теперь же, едва поднявшись на ноги, разъезжавшиеся на вязкой жиже, устлавшей неровный пол, Андрей перегнулся пополам, исторгнув потоки рвоты в зловонную тьму.

   При этом он пребольно ударился лбом о бетонную стену. Андрей застонал - от боли, вспыхнувшей во лбу, и от сковавшего живот и рёбра рвотного спазма, который не давал возможности сделать вздох. Ещё громче он застонал, нет, почти зарычал, когда, расправив руки в стороны, упёрся ладонями в такие же склизкие бетонные стены. Андрей понял, что находится в глухом бетонном колодце. Между пальцами текли струи тёплой влаги.

   Андрей, как мог, попытался подпрыгнуть, вытянув вверх руки, но пальцы лишь царапнули чёрную пустоту. Всё - могила! Неизвестно, каким образом, он оказался в узком бетонном саркофаге, который, к тому же, довольно быстро заполнялся водой. Это Андрей понял, когда после очередного прыжка, упал на скользкое дно и окончательно вымочил брюки. Вдыхая пропитанный вонью воздух сквозь ткань рукава, Андрей с трудом сдерживался, чтобы не сорваться в крик. Но, вспомнив, что здесь не перед кем изображать героя, он вложил всё своё отчаяние, весь страх, в душераздирающий вопль. Потом он принялся орать во всё горло, обожжённое смрадом, одно слово. Он повторял его, как молитву, как заклинание, собирая в своей душе крохи надежды:

   ― П-А-МА-ГИ-ТЕ!

   Но воздуха не хватало даже на полноценный вдох, и Андрей скоро умолк, продолжая слушать оглушительное биение собственного сердца. Страх перед несвоевременной и такой незаслуженной, глупой смертью мерзким червём вползал в каждую клеточку тела Андрея, высасывая остатки воли к жизни и спасению. Ужас бетонной плитой давил на него, понуждая съёживаться, скрючиваться эмбрионом на дне сырой, зловонной ямы, которая всё стремительней заполнялась водой.

   И тут давление паники усилилось многократно - беспросветная тьма, будто ожила, и захрипела-застонала, как издыхающий в муках зверь. Андрей перестал дышать, не в силах понять, что ещё уготовлено ему в этом бетонном коконе. Не в силах понять, и не желая верить, что это всё происходит с ним наяву. Единственное, на что он надеялся в этот момент - что всё происходящее является лишь иллюзией, а сам он, на самом деле, сейчас находится в обмороке после удара того мерзкого мима.

   Но надежда эта мгновенно испарилась, когда хрип перешёл в скрежещущий рык, раздавшийся над головой. Андрей в отчаянии закрыл голову руками. И вдруг, тьма взорвалась вспышкой света, хлынувшего сверху. Клёкот и скрежет смолкли, и прозвучал нормальный человеческий голос:

   ― Эй, кто тут?

   Андрей не сразу поверил, что слышит человеческую речь, и, значит, может рассчитывать на спасение. Но, когда голос вновь поинтересовался, кто кричал, Андрей понял, что это не видение, а ужасное рычание было ни чем иным, как грохотом сдвигаемого чугунного люка. Он собрал остатки воздуха, и прохрипел:

   ― Помогите. Я не знаю, как здесь оказался.

   Голос не пропал, и отреагировал мгновенно и успокаивающе:

   ― Потерпи, друг - сейчас что-нибудь придумаем.

   Несколько томительных минут ничего не происходило, но потом в проём люка проскользнул крысиный хвост бельевой верёвки.

   ― Вот - всё, что нашёл. Уцепись руками, обмотай их, а я тебя вытащу.

  Андрей схватил верёвку, и спешно накрутил на

--">