(Полковник Гуго) - Стропальщик (СИ)

пассажирок никакого внимания. Брюнетка затихла.

   Наркоманка? Не похоже: слишком стильная и ухоженная. А потом, когда он помогал выгружать из тамбура неподъёмную сумку, на мгновение они оказалась совсем рядом - лицом к лицу, глаза в глаза. И таким вселенским ужасом были залиты эти глаза, такой из них рвался крик о помощи, что он растерялся и упустил момент - ухватив за талию, блондинка поволокла спутницу по платформе. Наверное, горячий старлей из девяностых что-то бы предпринял - рванул стоп-кран, выскочил из поезда и побежал следом, а он стоял столбом и не знал, что делать. Они стояли напротив, облитые неоновым светом станционного фонаря, как пейзаж в рамке - Юлия Ауг и девушка из Нагасаки, и он достал смартфон и сделал снимок: один, второй, третий...

   - Молодец, курцхаар, нашёл. Время воплощаться.

   Теперь он - Стас Колганов. Пятьдесят три года, бывший военный. Живёт в соседней области, сюда приезжает к сестре, заведующей хирургическим отделением областной больницы. Болен, онкология. Послезавтра умрёт на операционном столе.

   Всё так же зверски хотелось курить, ну, доппельгангеру врач не указ, щёлкнула зажигалка, он глубоко затянулся, и лёгкие заполнил тёплый сухой дым, достал и пролистал смартфон - вот они, девушки, чёткие, легко узнаваемые лица на фото. Хороший жирный след.

   - Ищи дальше, курцхаар Лотц.

   В реальности моросил мелкий дождь, над заросшим осокой и ряской прудом висела серая мга, смердело чем-то тухлым. В таких местах никогда не светит солнце, и не поют птицы. Гиблое место, и укромное, но блондинка о нём знала - местная? Значит, нужна тропа от станции через лес, тропы всегда ведут к аборигенам.

   Деревня не умерла, жизнь здесь всё ещё теплилась.

   - Цыпа-цыпа-цыпа - выводил голос за забором крайнего двора.

   Широким жестом сея зерно, старуха кормила кур. Недобрая, недоверчивая... чуть-чуть подправить - немного доброжелательности и очень хочется поговорить, да не с кем.

   - День добрый, баушко. Заплутал я, не подскажешь, как сие благодатное местообитание достойных пейзан обзывается?

   Бабка отставила лукошко с зерном, вытерла руки о фартук, и настраиваясь на обстоятельную беседу, подошла к калитке.

   - Добрый, коли не шутишь, а деревня наша называется Робатцкое. А что это ты, милок, плутаешь по непогоде? Али ищешь кого?

   - Ох, и проницательная ты, баушко, ничего от тебя не скроешь. Я - частный детектив, разыскиваю двух дев, и интуиция мне подсказывает, есть у них нечто общее с этим местом, не глянешь, может они тебе знакомы?

   Старухе хватило одного взгляда.

   Про чёрную ничего не скажу, не знаю я её, а вторая - Таньша Агеева, работала у нас в фельдшерском пункте медсестрой после училища. Но уж лет пять, как в город подалась.

   - А что так? Чем ей не глянулись местные пасторали?

   - Всем глянулись, да только мир без любимого, что птица без крыла.

   - Как душевно вы сказали, баушко, а нельзя ли подробнее?

   - Дроля у неё здесь был, механик наш, Серьга Лихач. Очень в механизмах сообразительный, ну и фактурный. Против его фактуры ни одна девка устоять не могла. Остальные-то попроще, на сеновале повалять - а Таньша медсестра в невестах числилась. Да только не женился бы он на ней, он же Лихач - жадный, за грош удавится. А Таньша, хоть девка видная, грамотная - бедная, в кармане блоха на аркане да шиш на кукане, голодранка детдомовская. Она ему - когда ж свадьба? А он - а не будет! Не хочу, говорит, я свою фактуру исключительную и соображение в механизмах в сельском навозе хоронить, в город уеду, найду там красивую и богатую - тогда и женюсь. И подался отсель. Таньша гордая, следом не кинулась, год ещё здесь маялась, и только потом уехала.

   - Экие шекспировские страсти, и изъясняешься ты, баушко, божественно, и как водится, третий вопрос - как из ваших благодатных ебеней люди на большую землю выбираются?

   - Так ходи прямо, до конца деревни, там остановка. Автобус из Акудиново в

--">