(Полковник Гуго) - Стропальщик (СИ)

следователю - "У Таньши по мне кукушка едет, я её в деревне бросил, так она меня здесь нашла, Соню убила, и через дочку в доверие втёрлась"

   И никто не поверит, что всё было наоборот: Сергей её нашёл и опять втянул в отношения. Трахал и зудел о Соне. Трахал и зудел. Зудел и трахал, пока не уговорил.

   Следователь ушёл, Дашута у соседки, она осталась одна.

   Сидела и бездумно глядела зеркало, в ответ из зазеркалья на неё пялилось чудовище - с белым, как мел, лицом, безумными неподвижными глазами, и сжатым, в прямую, безгубую щель, ртом. Всплыла и вяло ткнулась в висок мысль - если кукла беременна, они её скоро сдадут, если уже не сдали. И гнить ей в тюрьме, а им жить долго и счастливо - плодиться и размножаться.

   - Овца! - вынес вердикт голос над ухом.

   - Нет! - гневно ответила Татьяна, - не бывать этому!

   Собралась она быстро - туго переплела косу, надела удобный спортивный костюм, из аптечки взяла острый скальпель, завернула в салфетку и положила в сумку.

   - Этим и курицу не прирежешь, найди что-то посущественнее - велел голос.

   Оружие нашлось в шкафу с инструментами - автомобильная деталь, металлическая метровая труба с ребристой насадкой на конце.

   - Это ж мой любимый моргенштерн - бери, - восхищённо зацокал голос.

   В мастерской голос приказал - сначала кукла, Лихача я тебе приведу.

   Она взлетела по лестнице. Кукла была недовольна вторжением:

   - Чо надо... - увидев "моргенштерн", она поняла, и, выпучив в ужасе глаза, громко завизжала.

   Визг, а главное, Серёгино "чо" - взбесили Татьяну невероятно, мозг взорвался, и всё затопила ярость - уничтожить! С пути хлипкий столик! Ударить! По раззявленному рту! По выпученным глазам! По разлетевшимся волосикам! Кукла свалилась на пол, а она била и била по бурой каше на месте головы.

   Распахнулась дверь, ворвался Лихач, попятился от Татьяны с кровавой дубиной в руках и тоже зачокал:

   - Ты чо, ты чо, Таньша...

   - Беей! - завопил голос.

   Она прыгнула и изо всех сил врезала по ненавистной роже! Удар вынес Серьгу в открытую дверь, через перила, вниз.

   Ярость схлынула, Татьяна была пуста и чиста, как новорожденный младенец. На полу валялась сумка, она вспомнила о скальпеле и потянулась за ней.

   - А ведь она светлая, - подумал Лотц, - попала в ловушку зла, но вырвалась, уничтожив зло и себя. Жертва. Он знал, сейчас Татьяна достанет скальпель и перережет себе горло от уха до уха. Вот же оборванная нить болтается... - а она мне помогла, как ни крути. И он решительно ухватил конец и закольцовал нить в самое начало, в детство, туда, где ещё живы её родители, и она счастлива.

   - Теперь ты всегда будешь там, а здесь за тобой пряхи присмотрят, я замолвлю слово.

   Татьяна вышла на лестницу и заглянула через перила. Внизу лежал большой дядька в синем комбинезоне, из живота у него торчал кусок арматуры, а изо рта лилась красивая красная кровь. Он смешно дрыгал руками и ногами.

   - Клоун! Клоун! Цирк! - засмеялась она.

   А где-то над Робатцким прудом развязывался узел. Лотц увидел разрумянившуюся Дашу, она весело играла с соседским псом Бобо, рядом была бабушка Венгерова. Кудель распрямилась, нить натянулась и звонко лопнула под стропорезом.

   Миссия выполнена. Реальность подёрнулась рябью и пошла волной, сворачиваясь в тёмный туннель со светом в конце. До следующего раза, курцхаар Йозеф Лотц, стропальщик.

--">