Ольга Ланских - Седьмая ведьма

то, что было сегодня… Мне нужно знать, что бы я понимала, что мне делать дальше, подумать, как защитить тебя, поэтому я спрашиваю, где твой отец, Полли? Где Николас?

Я настолько не ожидала от неё такого вопроса, что несколько секунд просто сидела с открытым ртом, потом пришла в себя и честно сказала:

– Не знаю.

У Трисс округлились глаза:

–Что, значит, не знаю?

–Откуда ты знаешь моих родителей?

–Знаю, не то, что бы очень хорошо, но знакома с ними. Ты хотя бы знаешь, кто мы такие? Кто ты такая?

Я удивленно подняла брови:

–А кто я? С утра была человек.

Трисс потерла лицо руками.

– Я так и знала! Николас, что ты натворил!? Хотя, если подумать, может оно и к лучшему.

–Трисс, я не понимаю, объясни мне, что вообще происходит, кто этот Джордж, почему ты нервничаешь и говоришь загадками?

–Ты маг, Полли. Ведьма, если хочешь. Сильная, могущественная, потомственная ведьма.

Сейчас я почти ничего не могу, в том числе и видеть магию, но зато могу очень хорошо ее чувствовать и я знаю, что на твою магию наложен блок, достаточно сильный, но другим распознать его вот так сразу, увидеть силу, запертую в тебе, практически невозможно.

–Не можешь видеть? – все еще ошеломленная и не до конца понимающая, о чем она вообще говорит, переспросила я.

–Не могу, – подтвердила она, – много лет назад меня лишили моей силы, я совершила преступление, и с тех пор я не могу ни видеть, ни колдовать, но чувствовать, чувствовать магию я еще могу. Когда лишаешься одних способностей, то обостряются другие, – и Трисс грустно улыбнулась.

– Расскажи мне все, как ты осталась без родителей, как оказалась в Сиэтле, вместе мы что-нибудь придумаем.

Я смотрела на Трисс удивленными глазами и не хотела верить, что она сумасшедшая. Мы почти полгода работаем вместе, я могла смело назвать её своим другом и никогда она не проявляла признаков безумия. Ни намека на сумасшествие.

–Ты ведь шутишь, правда? – осторожно спросила я.

Она укоризненно посмотрела в ответ.

–Я знаю, знаю, принять это будет тяжело, но просто поверь мне. Я не выжившая из ума старуха.

Я на мгновение прикрыла глаза и потерла лоб, пытаясь «переварить» информацию, а перед глазами встал дневник отца и его записи. Тот точно не был безумцем, хотя, он был ученый, а они все немного не в себе.

Я знала о себе только две необычные вещи, то, чего я не встречала у других. Это моя интуиция, мой внутренний голос, который ведет меня по жизни, и моя способность прятаться на видном месте. Первый раз это случилось в детстве, мне, наверное, было лет семь – восемь. Мы играли с ребятами в какую–то игру, и я спряталась. Помню, мне было очень важно победить, чтобы меня не нашли, и когда один мальчик практически нашёл меня, я сильно сосредоточилась, зажмурилась и представила, что меня нет. Тогда он прошел мимо и не заметил меня, я же была практически как на ладони! Тогда это так поразило меня! Потом такое повторялось еще несколько раз, и каждый раз я мысленно сливалась с каким-нибудь предметом и представляла, что меня не существует.

Я сама хотела когда-нибудь рассказать всё Трисс про себя, но не было подходящего случая и вот она сама просит всё рассказать о себе, наверное, лучшего момент а и представить невозможно, к тому же, мне как-то нужно успокоить мысли и бесконечные вопросы в моей голове. Я все должна узнать постепенно, никакого хаоса!

–Расскажи все сначала,– повторила Трисс, – откуда себя помнишь.

–Ладно, – я посмотрела на огонь и погрузилась в воспоминания…

Глава 2 .

–Я родилась в Америке и до шести лет жила тут, в Штатах. Мы немного помотались с родителями по разным городам, но последний год жили в Сиэтле. Отсюда, по неизвестным мне причинам, мы уехали в Россию, и в свой первый класс я уже пошла в Москве. Родители с раннего детства учили меня нескольким языкам, и я в совершенстве владею английским, русским и немецким языками. Рано научилась читать и писать и вообще была одаренным ребенком, пока в 7 лет не перенесла какое-то сильное простудное заболевание. Помню, я три дня лежала с высокой температурой, а мама с папой «колдовали» вокруг меня, отец что-то шептал надо мной, то меняя примочки на лбу, то давая какой-то горький травяной отвар. На четвертый день я встала как огурчик, но внутри было какое-то странное чувство, что что-то было не так, как будто во мне было что-то такое, необычное, а потом меня этого лишили, но со --">