Наталья Александровна Полухина - Письмо. Серия «Другая сторона»

Меня отбрасывает назад. Мигает свет. Боковым зрением я вижу девочку, золотоволосую, со своими папой и мамой. Те же родители, что и у Бобби. Одеты иначе, другой стиль. Отлетаю назад. Успеваю споткнуться и упасть к девочке под ноги. Здесь раннее утро и я успеваю это отметить. Боже мой, незначимая чушь лезет в голову. Они кричат, убегают в дом. Я страшен, грязен, мокр, истощён и зол. Бегу за ними. Тащу за собой свою реальность, она прилипла к моей спине, как крылья летучей мыши. За мной темнеет. Я несу ночь и тьму, я их такими вынес из реки. Бегу, а за мной идёт тень. Моя тень! Вхожу в дом, который обращается моим тусклым домом там же, где ступают ноги. Дом-оборотень. Кричат. Почему они кричат? Почему они в подвале? Дверь не заперта, но она не открывается. В этом месте в моём доме глухая стена. Трансформация застряла, дверь слилась со стенкой. Им уже не выбраться. Они так и будут лежать там. Там и погибнут, останутся навсегда в своём последнем убежище. Замрут, вцепившись друг в друга в агонии любви и страха. Оборачиваюсь. Вот он сзади мой дом. Их дверь в стене моего дома-обортня. Подвал там же, где и был у меня, но дверь теперь в другом месте.

Бегу наверх. Я всё ещё мокрый. Дом снова мой. Гудит в прежней шкуре, скрипит, смотрит витражами, маленькими странными окошками, тёмными когда-то цветными обоями. Мини-замок, выдумывает что-то. Малышом я представлял, что часть этого строения – таинственный дворец, полный призраков и видений. Витражи и непонятный стиль обоев очень тому способствовали. А идея про дворец, старинную крепость помогала мириться с бытовым унынием. Сейчас я погладил перила стены. Нашёл картонную коробку, увидел верёвку. Засохшее вещество. Она в крови, наверняка. Сжал, погладил, нежно ласкаю шнур. Сижу, мотаю её на руку. Она пропитана живым духом, она отдаётся внутри образами и фантазиями. Звенит чьими-то жилами и прекратившимся дыханием. Верёвка дала мне силы, передала часть заряда из своей прежней такой пугающей жизни. Сижу, мотаю её на больную руку. Кисть оживает. Перестаёт ныть, колоть. Чувствует. В животе тепло, надёжно и понятно. Я рад.

*

Сладкий нежный сырный ванильный кекс щекотал ароматами сердце и нос. Язык ждёт, предвкушает. Коричневая корочка, жёлто-белая серединка. Уцепиться, утонуть в нём зубами, в горячем, дымном, обжигаться, прижечь язык, нёбо и пальцы. Кекс оставит отпечаток во рту. И даже когда вкус исчезнет и память о нём сотрётся, останется ожог, как память о таком нежном, сладком, кислом, ароматном ванильном потрясении. Ну что сравнится с едой? Разве что сон, но сон так однообразен! А вот кексов столько, сколько хозяек. Я схватил горячий кусок, нанёс свой фирменный ожог во рту и выбежал во двор.

Я снова маленький. Это сон или…? Бегаю, бабочки вокруг. Интересно, куда легкокрылые подевались, когда я вырос?

– Мама! Мамочка! – я звал её, хочу показать ей, как болит рука. Прошу помочь мне. Рука потемнела, онемела, из ранок сочится сукровица. Бечёвка обнимает кисть, пропитана потом и жидкостью, стала чёрной. Я потрогал ранку, выступила кровь. От руки плохо пахло. Мамочка! Она выходит на крыльцо, но её лицо размазано и размыто, её родные черты растворяются и исчезают. Мамочка, помоги мне! Помоги. Остаётся только её запах. Я больше её не вижу. Мамы здесь нет. Куда-то ушла. Ускользает. Я за ней. Иду за ароматами мамы, её волос, халата, еды, которую она вечно готовит. Знакомые запахи на время побеждают ужасный смрад от руки. Но мне страшно и стыдно, что я беспокою мамочку. Святую статую без чувств, в которую она превратилась после смерти деда. Омертвела. Умерла. Увы, это не моя мама. Моя мама была не такой. Мамы нет. Той любимой мамочки не стало после того, как она нашла деда, своего отца, в ванной кипятка, голого и распухшего, с бутылкой водки в руке. Возвышающегося чудовищной инсталляцией среди разбросанных вещей, которые старики собирают во все времена «на смерть». Похороны. Его лицо было закрыто полиэтиленовым пакетом от конфет. Мама, ты где? Куда ты подевалась? Много цветов вокруг, голова кружится и тошнит от веяния из гроба, смешанного с ароматами цветов. Лето. Такое же лето, как сейчас. То же время. Мама ушла, а пришла вместо неё другая, зля колдунья. Мачеха с тем же лицом и тем же телом. От неё воняло тухлятиной. С каждым годом всё больше. Она была жестокой, злой, я боялся её. Мир будто темнел в её присутствии. Моя маленькая жизнь потемнела. Мать изменилась. Её душа издохла. Изменила меня.

--">