Аарон Драйз - Падшие мальчики

осторожными.

От них исходил запах застарелого пота. Обоим хотелось в туалет. Их дыхание нарушало покой темноты.

Мужчина, который постучал в дверь Стэйси и спросил о Бенсонах, был худым — жилистым, но сильным. Его товарищ, напротив, невысоким и квадратным, настолько толстым, что залезть под кровать ему было невероятно трудно, но в конце концов ему все же удалось это сделать. Высокий распрямился — развернулся, как гигантская сороконожка, — неправдоподобно огромный под низким потолком, шагнул вперед, медленно и осторожно, и поморщился, когда хрустнула его коленная чашечка. Тишина разлетелась вдребезги.

Если они и были правы, думая, что контролируют ситуацию, все изменилось в одно мгновение.

Стэйси открыла глаза и резко села в кровати. Матрас под ней скрипнул.

Она не боялась. Старый дом стонал по ночам, деревья царапали водосточную трубу. Когда Стэйси только въехала, посторонние звуки заставляли ее бегать по комнатам с видавшей виды сковородой в одной руке и мобильником в другой: она искала эфемерных грабителей. По правде говоря, в Мэне хватало деревьев, старых кирпичных домов и преступников, но то был город. Однако родители Стэйси — с вязким новоанглийским акцентом — все равно рассказывали ей страшные истории о людях, вламывающихся в чужие дома, и процветающей в пригороде наркоторговле. Поэтому, когда она слышала шорохи по ночам, вместе с ними в ее голове оживали голоса отца и матери.

— Стэйс, запирай дом как следует. Крепче, чем киску.

— Боже, папа!

Они смеялись.

— Да, и всегда спрашивай, кто там, прежде чем открыть.

— Ладно, мам.

— Может, нам стоит подарить тебе на Рождество ружье?

— Превосходно. Отличная идея. Но, думаю, обойдусь обычными носками из «Сирс» и подарочной картой «Амазона».

Когда Стэйси привыкла к шорохам своего нового жилища, то решила не покупать ружье и оставлять запасной ключ под ковриком у двери. Она не хотела жить в страхе. Пошел этот страх куда подальше.

Стэйси Норман умрет из-за собственной гордыни.

Она увидела перед собой два белых лица, выступивших из мрака. Одно улыбалось, другое казалось грустным. В короткий миг между тем, как она увидела их, и тем, как иголка кольнула ее в шею, промелькнуло осознание. Античные театральные маски.

Комедия и трагедия.

Прошло пять дней.

В Норт-Бенде, близ округа Снокуолми, на севере штата Вашингтон, один из двух мужчин, тот, что пониже, вышел из дома и упал на колени. Он впился пальцами в траву и царапал почву, пока воздух не наполнился густым запахом земли. Всю жизнь мужчина работал в поле или ухаживал за животными. Запах земли напоминал ему о доме.

Он задыхался, глаза покраснели от слез.

Деревья шелестели на ветру, верхушками царапая серое брюхо неба. Утро было мрачным, как и положено в этой части света.

На мужчине был окровавленный фартук, щеки перемазаны грязью.

Несколько минут спустя у него за спиной хлопнула задняя дверь. Медленные, легкие шаги приближались. Раздалось пение, тихое и фальшивое.

— Бродяжку подвез, что как пчелка мила, осталась со мной, хоть весь мир обошла…

Шаги остановились, и на плечо невысокого мужчины опустилась ладонь. Гладкая, не из тех, что встречаются у фермеров да лесорубов: она занималась другими, более сложными вещами. Однако в это мрачное утро на руках мужчин оказались мозоли, оставленные совместным делом. На протяжении пяти дней они работали над девушкой.

— …в двух старых сумках много вещей, прочь — мимо потрясенных людей…

Солнце пряталось за тучами, поэтому высокий мужчина не отбрасывал тени, но его друг, все еще на коленях, почувствовал ее. Они стояли так несколько минут, напевая, прислушиваясь к новому утру, наступающему не для всех. Пошел дождь.

— …по дороге пустой мчим с ней вдвоем — с той, что мир обошла, чтоб увидеть мой дом…

Из дома высокого мужчины позади них телевизор заливался трелями утренних мультфильмов. Криков больше не было.

— …где теперь только беды, неудачи и рок, где тоска и болезнь ждут за каждым углом, старых улиц изгиб не узнает никто — мир безумных бродяг, что презрели закон…

Стэйси стала жертвенным агнцем, месивом из крови и костей в шерстяном свитере. Высокий мужчина прекратил петь и улыбнулся. Облизал губы, сухие и потрескавшиеся. Тело гудело, как провод под напряжением, голова кружилась.

Стэйси. Ему хотелось произнести ее имя вслух, но он не посмел. Она была архитектором, как и он. Вот только --">